В плавнях шорох, и легавая застыла чутко.
Ай да выстрел! Только повезло опять не мне.
Вечереет. И над озером летают утки.
Разжирели. Утка осенью в большой цене.
Снова осень закружила карусель мелодий.
Поохочусь, с ветерком по нотам прокачусь.
И сыграю… Если я ещё на что-то годен,
И спою вам… Если я на что-нибудь гожусь.
Я помню, давно, учили меня отец мой и мать:
Лечить — так лечить! Любить — так любить!
Гулять — так гулять! Стрелять — так стрелять!
Но утки уже летят высоко…
Сегодня было просто предельно сложно.
Сначала некая бабушка требовала «набрать номер», потом в метро местный джекичан пинал дверь на входе на станцию из разных позиций и положений.
Спросил у охранников метро, почему поциент не зафиксирован. Сказали, что им его не вылечить. Если заденет человека — уедет лечиться в сопровождении обученных сотрудников.
Ай да выстрел! Только повезло опять не мне.
Вечереет. И над озером летают утки.
Разжирели. Утка осенью в большой цене.
Снова осень закружила карусель мелодий.
Поохочусь, с ветерком по нотам прокачусь.
И сыграю… Если я ещё на что-то годен,
И спою вам… Если я на что-нибудь гожусь.
Я помню, давно, учили меня отец мой и мать:
Лечить — так лечить! Любить — так любить!
Гулять — так гулять! Стрелять — так стрелять!
Но утки уже летят высоко…
Сначала некая бабушка требовала «набрать номер», потом в метро местный джекичан пинал дверь на входе на станцию из разных позиций и положений.
Спросил у охранников метро, почему поциент не зафиксирован. Сказали, что им его не вылечить. Если заденет человека — уедет лечиться в сопровождении обученных сотрудников.