Приходят подгулявший матрос и сухопарый интеллигент одновременно в бордель, а свободна только одна девочка. Матрос ухмыляется, блеснув фиксой, достаёт нож и говорит интеллигенту:
— Ну, иди отсюда.
Интеллигент, побледнев, делает над собой усилие и выхватывает из кармана жёлтую резиновую уточку.
Видя недоверчивое изумление матроса, интеллигент храбро лопочет:
— Я тоже плавал в разных водах, знаешь...помни.
И матрос вспоминает.
Дом, крохотная ванна, втиснутая между раковиной и вечно переполненным коробом для белья. Мамины ладони, отпускающие резиновую уточку плавать с ним, отвлекать его ярким цветом и смешно задранным клювом от пьяного отца и замызганных стен. Он помнит свой смех, безоглядно звонкий, помнит весёлый плеск воды. Никогда он больше не плавал в таких водах.
Нож выпадает из его руки. Он оглушал себя пьянством, растрачивал жар на случайных блядей. Эту скотскую жизнь морю, полному соли и горечи, не смыть.
Матрос уходит из борделя, сутулый, ослепший от слёз, ветер треплет его поредевшие, по-детски тонкие волосы.
Интеллигент, привалившись к стене, дрожит всем телом, смотрит на свою руку:
— Ой, думал, травмат достал.