С лицом измученным и серым, На белой смятой простыне, Как жертва бешеной холеры, Лежишь коленками к стене. Протяжно стонешь, как при родах, Трясeтся градусник в руках. Вся скорбь еврейского народа Застыла в суженных зрачках. По волевому подбородку Струится пенная слюна. Ты шепчешь жалобно и робко: "Как ты с детьми теперь одна?!" В квартире стихли разговоры, Ночник горит едва-едва. Темно... опущены все шторы… У мужа тридцать семь и два.