На рассвете 22 декабря 1849 года из Петропавловской крепости выехали окруженные конвоем кареты. Заключённых везли на Семёновский плац. У края площади высился обтянутый черным эшафот, рядом – врытые в землю столбы, толпился народ. Приговорённых «к смертной казни расстрелянием» вывели на площадь. Бывшие завсегдатаи «пятниц» у Михаила Васильевича Петрашевского, любители поговорить о благе России, о реформах и крестьянском вопросе, встретились впервые после нескольких месяцев одиночного заключения. В их облике произошли страшные перемены. Худые измождённые лица, запавшие глаза.
Петрашевцев повели к эшафоту вдоль каре войск, так сказать, «в назидание»: в подразделениях, выстроенных на плацу, служили Львов, Григорьев и Момбелли. Смертный приговор прочли каждому в отдельности. Процедура продолжалась более получаса. Несчастные мучились от холода - день выдался морозный, минус двадцать градусов.
Началась подготовка к казни, на осужденных надели саваны, Петрашевского, Момбелли и Григорьева отвели к столбам, раздалась команда. Молодой, подающий надежды писатель Достоевский был во второй очереди, ему оставалось жить несколько минут...
...Вдруг внезапно, а на самом деле – в точно рассчитанное время, к месту казни подъехал экипаж. Флигель – адъютант Ростовцев принес известие – расстрел заменен каторгой. Петрашевцы были потрясены: «Зачем такое ругательство, безобразное, ненужное, напрасное?», «Кто просил?», «Лучше бы уж расстреляли»...
Генерал Ростовцев объявил приговорённым, что царь дарует им жизнь. Напрашивается мысль, что для объявления милости из всех генералов был выбран именно этот потому, что он был заикой...