Десять утра. Офис. Доброе утро, Фашист Фашистович. Что? Вам показалось, Михал Дмитриевич. Очки могу снять, мне не жалко - только вы шторки задерните, а то у меня глазки вывалятся и будут у вас по кабинету прыгать, пока уборщица с пылесосом не придет... Вам звонят. А можно я пока тут в уголочке тихонько подиффузирую?.. Вот тут вот, у батареечки, на креслице, аккуратненько так... храпыссссссь. Ой! Что такое?! Я не сплю! Я работаю с документами. Ну и рожи у сотрудников, ни дать, ни взять - неандертальцы на охоте. Мрачные, криворожие и туповатые. Язык еще не изобрели, поэтому офис изъясняется слабыми жестами и горловыми звуками. Бронзовый век, в роли мамонта, которого хочется убить и съесть - садист Михал Дмитрич.
Доброе утро, Фашист Фашистович. Что? Вам показалось, Михал Дмитриевич. Очки могу снять, мне не жалко - только вы шторки задерните, а то у меня глазки вывалятся и будут у вас по кабинету прыгать, пока уборщица с пылесосом не придет... Вам звонят. А можно я пока тут в уголочке тихонько подиффузирую?.. Вот тут вот, у батареечки, на креслице, аккуратненько так... храпыссссссь. Ой! Что такое?! Я не сплю! Я работаю с документами.
Ну и рожи у сотрудников, ни дать, ни взять - неандертальцы на охоте. Мрачные, криворожие и туповатые. Язык еще не изобрели, поэтому офис изъясняется слабыми жестами и горловыми звуками. Бронзовый век, в роли мамонта, которого хочется убить и съесть - садист Михал Дмитрич.
хочу на работу!
Я свой прокат книг и магазин продала, теперь пашу на государство...