Нынче холодно, и в доме плохо топят
Только водкой и спасаешься, однако.
Я не знаю, Костя, как у вас в Европе,
А у нас в Европе мерзнешь как собака.

Приезжай, накатим спирту без закуски
И почувствуем себя богаче Креза -
Если выпало евреям пить по-русски
То плевать уже, крещен или обрезан.

Я сижу за монитором. Теплый свитер,
Уподобившись клопам, кусает шею
В голове кишат мечты по аквавиту -
Лишь подумаю и сразу хорошее

За окно в снегу империи обломки,
Пес бродячий их клеймит мочою желтой,
Знаешь, Костя, раз сидим на самой кромке,
То уж лучше бы в штанах, чем голой жопой.

И приличней, и не так страдает анус,
И соседи-гады сплетничать устали.
Никуда я не поеду. Здесь останусь -
Мир и так уже до дырок истоптали.

Близко к вьюге - далеко до Кали-Юги.
Как сказал мне старый хрен у ресторана:
"Все жиды и губернаторы - ворюги!"
Взгляд конечно очень варварский и странный.

Был в борделе. Думал, со смеху не встанет.
Дом терпимости эпохи Интернета:
Тот к гетере, этот к гейше иль к путане...
Заказал простую блядь - сказали, нету.

Поживем еще . А там и врезать дуба
Будет, в сущности не жалко. Может статься,
Жизнь отвалит неожиданно и грубо -
Все приятнее чем гнить вонючим старцем.

Сядем где-то между Стиксом и Коцитом,
На газетке сало, хлеб, бутылка водки,
И помянем тех, кто живы: мол, не ссы там!
Все здесь будем. Обживемся, вышлем фотки.

Холод стекла заплетет кружевами.
В щели дует. Как всегда, забыл заклеить.
В старом скверике февраль переживает
И, ссутулившись, метется вдоль аллеи.

Календарь китайский с рыбками. Сардины
Или шпроты - жрать охота, вот и грежу.
Подоконник белый. Белые гардины.
В кресле - я. Еще бываю злой , но реже.
(с) Олег Ладыженский