Нынче холодно, и в доме плохо топят Только водкой и спасаешься, однако. Я не знаю, Костя, как у вас в Европе, А у нас в Европе мерзнешь как собака. Приезжай, накатим спирту без закуски И почувствуем себя богаче Креза - Если выпало евреям пить по-русски То плевать уже, крещен или обрезан. Я сижу за монитором. Теплый свитер, Уподобившись клопам, кусает шею В голове кишат мечты по аквавиту - Лишь подумаю и сразу хорошее За окно в снегу империи обломки, Пес бродячий их клеймит мочою желтой, Знаешь, Костя, раз сидим на самой кромке, То уж лучше бы в штанах, чем голой жопой. И приличней, и не так страдает анус, И соседи-гады сплетничать устали. Никуда я не поеду. Здесь останусь - Мир и так уже до дырок истоптали. Близко к вьюге - далеко до Кали-Юги. Как сказал мне старый хрен у ресторана: "Все жиды и губернаторы - ворюги!" Взгляд конечно очень варварский и странный. Был в борделе. Думал, со смеху не встанет. Дом терпимости эпохи Интернета: Тот к гетере, этот к гейше иль к путане... Заказал простую блядь - сказали, нету. Поживем еще . А там и врезать дуба Будет, в сущности не жалко. Может статься, Жизнь отвалит неожиданно и грубо - Все приятнее чем гнить вонючим старцем. Сядем где-то между Стиксом и Коцитом, На газетке сало, хлеб, бутылка водки, И помянем тех, кто живы: мол, не ссы там! Все здесь будем. Обживемся, вышлем фотки. Холод стекла заплетет кружевами. В щели дует. Как всегда, забыл заклеить. В старом скверике февраль переживает И, ссутулившись, метется вдоль аллеи. Календарь китайский с рыбками. Сардины Или шпроты - жрать охота, вот и грежу. Подоконник белый. Белые гардины. В кресле - я. Еще бываю злой , но реже. (с) Олег Ладыженский