Встреча..

— Кучерявый! Эй, кучерявый, ты глухой что ли? Иди сюда. — Вы это мне? — А тут много кучерявых? Подошел сюда, говорю. Закурить есть? — Э-э-э… — Ты чо, бля? Русского языка не понимаешь? Сигу дай. — Баклан, ты за метлой следишь? — А… Я… Ты что так дерзко разговариваешь? — Все, черт, ты конкретно форшманулся. Ты кто по жизни, а? — Я? Я Вова. Меня все в Оренбурге знают… — И вот потому, что ты Вова, ты и решил судьбу здесь подрочить?! — Ты чего… — Отойдем, Вова-корова, в теньке побыкуешь немного. Спрошу с тебя, как с гада… — Уберите руки!!! — Сука лагерная, ты у меня сейчас на креста зависнешь на все оставшиеся годы. Я тебе за делать нехер фанеру поломаю, кендюхи вытряхну. Ты у меня кони шаркнешь сейчас, падла… — Я ведь только закурить… — Ты кисляк не мандрячь и винта нарезать не думай, а то на дурняк пер как трактор, а теперь рога в тину? Вова, я тебя еще раз вежливо спрашиваю: ты кто по жизни, а? Босяк? Идейный? — Я Во… Владимир Иванович. Даль моя фамилия. Меня здесь все знают… — А меня все в Питере знают, и что? Я рога включаю? — Нет, что Вы! Я без папирос на улицу вышел… Хотел спросить… — Ты меня спросил? Я тебя сразу выкупил. И ты начал жевать вату. Теперь я с тебя спрашиваю… — Извините… — Извините?! А раньше, Вова, надо было макитру включать. Я иду такой, никого не трогаю. И тут ко мне подходит какой-то бык… — Да это город проклятый! Торчу тут в чиновниках… — Ты меня, волк тряпочный, не перебивай. Ты нормально, человеческим языком мог спросить? Дайте, уважаемый, папироску, если не жалко и аля-улю. Вместо этого ты начинаешь колотить дешевые понты и вести гнилые базары. — Я больше не буду. — Еще бы секунда, и ты бы сам больше не был. Ты знаешь, кто я такой? — Нет. — Я Саша Черный. На Невском спроси за Сашу Черного у шалав или мусарни — тебе расскажут, кто он такой и сколько на нем дуэлей… — Это страшная ошибка. — Я тебе, терпиле голимому, мог вот этой вот тростью рога посшибать в прямом смысле слова! — Саша, я приношу Вам… Alexandre, je m'excuse sincèrement pour vous! — Ладно, фраерок, проехали… Excuses acceptées. Mais dites-moi, pour l'amour de Dieu, ce qui fait vous vous comportez de cette manière? C'est une mauvaise forme… — Александр… — Сергеевич. Александр Сергеевич Пушкин, рад представиться. — Даль, Владимир Иванович. Александр Сергеевич, я тут уже несколько лет. Чиновником при губернаторе. Городишко дикий. Погода дрянь: то солнце, то холод, и все время ветер воет. И ты с этим ветром дуэтом от тоски… Народ сплошные казаки. Развлечений никаких, разве что телега в грязи застрянет или башкирцы подерутся. Дичаем-с. Книг нету. В театре один гоголевский «Ревизор», и того уже наизусть знаем… Вы простите меня великодушно… — Сударь мой, да сколько же можно извиняться? Дело прошлое, раз без кровяки обошлось, то и ладно. И чем же Вы занимаетесь? — Больше всего похода жду на Бухару. Перовский экспедицию собирает, да в эту зиму не пойдем. А делать тут больше решительно нечего. — А дамы? — Я больше по литературной части… — Понятно, страшные. И что у Вас с литературой? — Пока ничего серьезного. Собираю местные слова, выражения. Двадцать тысяч уже собрал на карточки. — Как интересно! Так сделайте словарь! Позарез нужен словарь живого разговорного языка! Да вы уже сделали треть словаря! Не бросать же теперь ваши запасы! — Спасибо. Теперь уже непременно. А вот, Александр Сергеевич, любезный, вы мне так сказали… Что означает «кони шаркнуть»? — Откинуть копыта. — Не понял… — Умереть. — О, Господи… Позвольте, я в блокнотик запишу? — Пожалуйста. Может переместимся в более пристойное место? — Легко! Тут есть за углом. Peut-être boire un verre de vin pour la datation? — Pourquoi pas, Владимир Иванович? Pourquoi pas…