Штирлиц и Собака.

День Победы, 9 мая... До конца смены оставался ещё целый час.

Пьяный Штирлиц, опустив подбородок на грудь, сидел на рельсе и дремал, пригревшись на весеннем солнышке. Давно погасшая беломорина, присохнув к нижней губе, свисала почти до земли. Последние два года «штандартенфюрер» частенько уходил в запой - уж очень много праздников было в советском календаре.
Из-под вагона вынырнула огромная тощая сука и села напротив Штирлица.
- Товарищ, угостите папироской, - сказала псина, почему-то низким мужским голосом, и лизнула его в щёку.
- Сам у вагонников стрельнул, - ответил Штирлиц, не открывая глаз.
- Вино пить будете? - спросила собака и лизнула его в другую щёку.
- Вино? Буду! - машинально ответил Штирлиц, но не проснулся.
Сука встала и потрусила по междупутью.
Но слова «вино» и «пить» сделали своё дело: «штандартенфюрер» усилием воли заставил разомкнуться веки и встал на колени, затем, держась за вагон, принял вертикальное положение и, сфокусировав взгляд на удаляющейся цели, пошатываясь, побрёл за ней...

В это время в параллельной реальности.

Мы сидели в помещении станции, дожидаясь окончания смены. Маневровый диспетчер уже надцатый раз безуспешно пытался вызвать составителя Николу Тихонова по рации и громкой связи.
В диспетчерскую зашёл экспедитор, сопровождающий цистерну вина на местный пищекомбинат. Поздоровался, подсел к столу, попросил закурить и, затянувшись, сказал:
- Там, на седьмом пути какой-то мужик с рацией. Ваш, не его маневровый кричит?
- Наш. Мы знаем, пьяный он, мы спецально не идём за ним, чтобы не попалить. Штирлиц у него прозвище.
- Видимо, сильно его прибило, но разговаривал ясно, как трезвый. Я бы даже не понял, что он датый, если бы не запах. Только какой-то он странный. Я ему вина выпить предложил в честь праздничка, он, вроде бы, согласился, но пошёл не со мной, а за рыжей собакой, - продолжил рассказывать экспедитор и поставил на стол пятилитровый алюминиевый чайник вина, - угощайтесь, молдавское, настоящее, не разбавленное. С Днём Победы!

Открылась дверь, на пороге нарисовался запыхавшийся и протрезвевший Штирлиц с огромными испуганными глазами. Заикаясь от волнения, Колян пытался донести до нас, весь ужас происшедшего с ним:
- Мужики, ко мне собака приходила, рыжая, огромная - вот такая, - он провёл ребром ладони на уровне груди, - ко всем белочки или черти, а ко мне собака! Сначала закурить попросила, потом выпить предложила. Кто ж откажется? Ну и я согласился, а она увела меня до старого перезда - это километра два от станции. Потом очнулся... Насилу убежал, до сих пор ноги дрожат. - Штирлиц схватил чайник и, не отрываясь, стал поглащать вино. Высосав литра полтора, он только и смог произнести: - Всё, завязываю с сегодняшнего дня! - свалился на скамейку и уснул.

На часах было 18 Москвы, смена закончилась. На столе появилась закуска и стаканы.