Сон.

Впечатление о Майске будет неполным, если я не расскажу о Кузьке-водовозе. Была у нас на весь посёлок одна штатная единица водовоза. Я уже говорил, что в основном жителями посёлка для нужд использовалась вода из реки. Люди, проживающие ближе к Иртышу, с ведрами на коромысле или в руках, носили воду сами. А для обеспечения водой учреждений и тех жителей, которым до реки добираться далековато, была организована такая служба: водовоз. Особой конкуренции для занятия «вакантной должности», судя по всему, не было: зарплата маленькая, работа нелёгкая. Так что, в очереди для собеседования оказался в одиночестве тщедушный мужичокнеопределённого возраста, очень маленького роста, с характерным выражением лица человека, который вот прямо сейчас помрёт, если не выпьет, хотя бы полстакана, водки. Кузьма, несмотря на все его отрицательные характеристики, был принят на эту должность без конкурса.
Дали ему такую же, как он сам, тщедушную лошадёнку, запряг он её в телегу с огромной деревянной бочкой, уложенной плашмя, и имеющей большой вырез сверху для свободного проникновения в неё ведра. И стал Кузька обеспечивать население водой. Будучи уже с утра навеселе, он заезжал на своей водовозке в реку, и ведром, закреплённым дужкой на длинном шесте, зачерпывал воду и заполнял доверху бочку. Работа, конечно, была не сладкая, но, ни на какую другую Кузьку не принимали, да и делать он, в сущности, ничего не умел. Так он целыми днями и колесил по посёлку, принося, в известном смысле, счастье людям. Доставка воды для потребителя была официально бесплатной, но где вы видели, чтобы не нашлась «добрая душа», и не налила бы труженику чарочку, тем более всем была известна его неиссякаемая любовь к этому делу? Ещё солнце в зените, ещё работа у людей в самом разгаре, а «главный» по водоснабжению» уже «готов». Пока он ещё не очень пьян (я сознательно не употребляю здесь слова «трезв», ибо таковым его никто никогда не видел), с ним можно вполне общаться, в такие минуты он кроткий, «мухи не обидит». Пьяный, он становился агрессивным, задиристым, и несправедливым не только к людям, но и к себе. Ну, ясно же, что любой, ну просто – любой мужик, мог Кузьку свернуть в бараний рог без особого труда. И он сам это хорошо знал, но каждый раз лез на рожон, будто испытывая судьбу: будто вот именно в этот раз случится чудо, и Кузька «одной левой» уложит штабелями своих противников. Тех самых противников, которых, на самом деле, у него и не было, потому, что все к нему относились доброжелательно, и многое ему прощали.
Вспоминается такая картина. Водовозка стоит посреди центральной улицы, недалеко от нашего дома, лошадка обречённо опустила голову, изредка лениво подёргивая ею, то ли отгоняя шмелей, то ли напоминая о своём существовании. А рядом, что-то доказывая, совершенно случайно проходившему мимо, мужчине, маленький Кузька задиристым петухом набрасывается на него с кулаками (скорее, с кулачками), и всё пытается ударить, хоть куда, лишь бы попасть. Невольный Кузькин «собеседник» соображает, как избавиться от энергичного визави, время от времени отмахиваясь от его мелькающих рук. Но не тут-то было: чувствуется, Кузька ещё не высказался полностью, запас слов у него был не очень большой, зато энергия била ключом, и её хватило бы на несколько человек. Замахнувшись,очередной раз, наш забияка не удержался на ногах, и упал на землю, хорошо ударившись и осадив руку. Очень удивившись этому обстоятельству, он попытался было встать, но сила земного притяжения на этот раз отказалась подчиняться физическим законам, и Кузькин нос пробороздил укатанную и утоптанную дорогу, а сам он остался лежать в пыли. На локте, на носу, и на лбу проступили капельки крови, которые смешались с грязным потом. Было жалко этого маленького, в сущности, безобидного, но на вид избитогочеловечка, хотя его «собеседник» ни разу его не ударил.
«Спектакль» завершился появлением на «сцене» супруги нашего «героя». Вот ещё одна загадка русской души. Ведь сам он физически, ну просто плюгавенький какой-то, «метр с кепкой», как говорил про таких людей мой отец. А, поди, ж! Жена у этого «заморыша» (кажется, звали её тётя Люба), женщина лет около сорока, высокая, крепкая, с приятным добрым лицом, опрятная – как будто специально подобрана как абсолютный антипод своему мужу. Она спокойно подошла к мужчине, что-то ему сказала (похоже, извинилась за мужа), тот сочувственно кивнул ей в ответ и пошёл по своим делам дальше. Тётя Люба подошла к лежащему, и уже, кажется, сладко и безмятежно уснувшему Кузьме, легко, как пушинку, подняла его с земли, уложила его в одной руке, как куклу, или полено, донесла до повозки.Заботливо уложила бедолагу на сиденье, взяла в руки вожжи, заправски чмокнула губами, как это обычно делают возницы, и повела лошадку домой.

Не верьте снам, они любовь,
В их омуте вскипает кровь.
В них, как в огонь, и я вам вновь:
Не верьте снам, они любовь.

Не верьте морю и песку,
Земле и первому ростку,
Не верьте смеху, ни словам,
Вскользь по разодранным струнам.

Вся правда в том, что каждый чужд,
Что те слова не стоят уст.
Что, как терпения, он пуст, -
Колодец снов, любви и чувств.

Не знайте то: не верьте мне.
Не прыгнет тот, кто страх имел,
Знаток ли кто-то этих чувств?
Любая ложь не стоит уст.

Пришёл,а тут уже все всё вспомнили

А мне ни разу не доводилось. ((

у Лариски

Чота мурашки по коже пошли...

Здорово, Олеган!

Бережёного кольт бережёт.