Второй подвиг Гайаваты

Среди скал, в плену туманов, Мхов, лишайников и сосен, Легендарный Гайавата Мрачно бродит меж утесов,[cut=Читать далее......] Изнывая от похмелья, Матерясь да чертыхаясь, И счищая с мокасинов То, что пингвин здесь напрятал. Вновь тотальная непруха, Вновь утраты и потери, Рыбья кость в индейском горле, Геморрой в геройской жопе. Вдруг, о чудо, из тумана, Потрясая томагавком, Весь в блатной татуировке, Вышел некто краснокожий. В бубенцах и прочих феньках, На башке сплошные перья, Майка с ликом Че Гевары, С боку барабан «Амати» Да сопелка «Страдивари». И, конечно, хит сезона — Гульфик, скроенный из меха Мексиканского тушкана. А в тяжелом ожерелье Меж когтями Винни-Пуха И клыками Чебурашки — Две медали «За отвагу». Он, назвавшись Дон Хуаном — Сулейман-Берта-Маршей — Бен-Сантаной Кастанедой, Заявил, что недоволен Он камрадом Гайаватой. Шандарахнул томагавком По закрытой Сахасраре — Долго слушал гул набата. Возопил, как сто койотов, Проклиная Гайавату, Кроя матом трехэтажным Изумленного героя. Глянул грозно, но смягчился, Опростав бутыль текилы. Ткнул тяжелою рукою Гайавате меж лопаток И сказал: «Здесь – точка сборки! Ты смести ее порезче И почувствуешь, как в чакрах Заиграет Кундалини — Вихрь божественных энергий, Силой, свежестью сметая Всю фигню, что накопил ты В дни обжорства и разврата. Станешь ты подобен Богу, Сможешь властно править Миром. Заимеешь все, что хочешь, А не только баб да водку. Только не перестарайся!» — Так сказал шаман суровый И исчез, наполнив воздух Пряным ароматом пёра. Обалдев от потрясенья, Приступ голода почуяв, Фунт медвежьего бекона И соленого лосося Поглощает Гайавата. Тут же, явно не подумав, Молча, залпом выпивает Литр бизоньего кумыса. И среди раздумий тяжких, Вдруг почувствовав томленье, Заметался Гайавата Меж утесов и расселин. В безысходности желаний Непонятных, неуемных. Вихрь энергий в точке сборки Ощутил между лопаток. А в районе Анахаты Забурлило, заиграло Что-то, требуя смещенья! Гайавата поднапрягся: Взрыв – и жаркою рекою Заструилась Кундалини, Растекаясь по штанинам, Заливая мокасины… И в блаженстве облегченья, Простирая руки к Небу, Благодарный Гайавата Тихо прошептал: «ПО-ПЁР-ЛО!»