Отец Тиранов

В последние дни апреля 1945 года в числе передовых частей Советской армии, вступивших в Берлин, вошел, грохоча металлическими гусеницами по мостовым германской столицы, полк самоходных орудий под командованием 25-летнего подполковника Аркадия Кацевмана. Выпускник Наро-Фоминского танкового училища начинал войну в июне 1941-го в составе 14-й танковой дивизии. Первое ранение, полученное уже на третий день войны, подлечил прямо там же, в полевом госпитале. Затем были сражения под Смоленском, прорыв из окружения под Ярцевом через Соловьевскую переправу на Днепре – из почти десятитысячной дивизии уцелело тогда лишь несколько сотен человек, от 300 танков осталось лишь 10.

Потом, уже в составе 122-й танковой бригады Аркадий Кацевман участвовал в безуспешных попытках прорваться к осажденному Ленинграду. В бою возле поселка Синявино получил сразу два тяжелых ранения. На этот раз его еле спасли. А один из осколков, застрявших возле самого сердца, хирург так и не решился удалить. И снова возвратился он в свою бригаду, и вновь был ранен. Опять вернулся, на этот раз в 18-й танковый полк, получил следующее ранение уже под Таураге, на западе Литвы, и несмотря на это, всё равно вскоре продолжил службу.

К этому времени Аркадий уже знал, что от его огромной семьи, жившей до войны в местечке Дубоссары, что на левом берегу Днестра, никого больше не осталось: мать, сестры, брат, дед с бабкой и еще около полусотни родственников вместе с почти двадцатью тысячами других евреев были расстреляны нацистами и их приспешниками из местных жителей. Отец, репрессированный накануне войны, в июле 1941-го был отправлен «искупать свою вину перед Родиной» почти на верную смерть – минером, и погиб весной 1943-го под Ржевом. «Все ждали писем, вестей из дома, – вспоминал Аркадий потом, – а я не ждал, мне было не от кого. Танк стал для меня единственным домом…»

В Берлине полк молодого офицера расположился практически в самом центре города, прямо на его главной площади – Александерплац. Глядя на испуганных и голодных жителей Берлина, детей, жавшихся по углам и, видно, потерявших своих родителей, Аркадий придумал свою особую «месть» народу, отнявшему у него всю семью. По его приказу две полковые полевые кухни начали круглосуточно варить суп. Жителям Берлина объявили, что «дети, женщины и старики могут прийти и поесть, не предъявляя никаких документов». Единственное условие состояло в том, что каждому из пришедших сообщали: командир части, которой принадлежат эти кухни, – еврей… Несколько дней спустя подполковник Аркадий Кацевман стал также инициатором создания приюта для беспризорных берлинских детей.

***

Незадолго до конца войны, проходя через Польшу, под Старгардом освобождали узников нацистского концлагеря. Одна из заключенных, польская девушка по имени Галина, не в силах сдержать радости, бросилась на шею молодому офицеру. Так они познакомились, а вскоре после войны и поженились. Оставшийся служить в оккупированной Германии подполковник Кацевман был назначен начальником танковой школы в Дрездене. Там у них с Галиной родился единственный сын. Там же Кацевман впервые встретил людей из «Моссад ле-Алия Бет» – организации, занимавшейся нелегальной иммиграцией евреев в подмандатную тогда еще Палестину, а заодно и готовившей военную базу для создания Армии обороны Израиля. Евреи – офицеры Советской Армии интересовали их особенно.

В Германии Кацевман познакомился с легендарным создателем израильских разведслужб Шаулем Авигуром и его не менее выдающимся помощником Цви Нецером. Они много говорили о Холокосте и необходимости создания собственного еврейского государства. Однако те беседы успехом для сионистов не увенчались – в тот момент подполковник Кацевман не поддался на их уговоры. Тем не менее, в 1948-м, после провозглашения государства Израиль, когда 14 знакомых ему офицеров-евреев обратились к советскому правительству с просьбой отправить их на помощь армии только что созданного государства, Кацевман тоже захотел присоединиться к ним. Дальновидная жена едва сумела удержать его от этого шага. Вскоре офицеры-энтузиасты, неверно оценившие нюансы политической конъюнктуры, бесследно исчезли и, как позже выяснилось, были расстреляны.

Очередь самого Кацевмана подошла в 1956-м. К тому времени жил он в Каунасе и возглавлял завод по модернизации танков и бронетехники. Его обвинили в антисоветской пропаганде и дали, с учётом боевых заслуг, «всего» 12 лет. И тут Галина вспомнила о своем польском гражданстве. Трудно сказать точно, как ей это удалось – не исключено, что свою роль сыграли и связи в польском правительстве того самого Цви Нецера, к тому времени официально занимавшего дипломатические посты в израильском посольстве в Москве, а по сути, представлявшего в Восточной Европе «Натив», – но после почти четырех лет каторжных работ, в 1959-м, Кацевман был освобожден и вместе с семьёй выехал из СССР в Польшу. Год спустя семья переехала в Израиль.

***

После репатриации Аркадий, следуя израильской моде того времени, сменил свою диаспорную фамилию Кацевман, говорящую о его принадлежности к колену священнослужителей, на ивритскую Тимор, происходящую от названия упомянутого в библейском тексте храмового украшения.
Он был сразу принят на работу в Армию обороны Израиля в качестве гражданского специалиста – инженера по технической поддержке бронетехники и направил свои знания и опыт для укрепления обороны еврейского государства. Американское военное эмбарго, арабский бойкот и бюджетный дефицит вынуждали Израиль использовать любую оказавшуюся под рукой военную технику, включая и устаревшее оборудование. Аркадий Тимор занимался восстановлением для армии американских «Шерманов», легких французских AMX-13, британских «Центурионов» и другой бронетехники.

Однако настоящий поворот, вновь в корне перевернувший судьбу Аркадия, случился в Шестидневную войну. В ходе молниеносной войны Израиль захватил в числе прочих военных трофеев почти тысячу советских танков Т-54 и Т-55, брошенных египтянами и сирийцами. Около двух сотен из них были полностью исправны, а среди остальных имелось множество лишь с незначительными повреждениями. При виде приближающихся израильтян египтяне и сирийцы обычно в панике разбегались, не успев даже сдвинуть с места поставленную Советским Союзом технику.

Командование израильской армии задумалось, что делать со всем этим приобретенным добром. Профессиональное мнение Аркадия Тимора оказалось решающим: кто, как не он, детально знакомый с советской военной техникой, был способен адаптировать эти танки для использования в израильской армии. В отремонтированных трофейных машинах Тимор установил дизельный двигатель General Motors, заменил пулеметы и радиооборудование, у части танков также сменили пушку. Не подлежавшие ремонту машины пошли на запасные детали, а недостающие части сначала закупали через Финляндию, а впоследствии даже научились производить в Израиле. Новые танки стали называться «Тиранами». Из Т-54 получился «Тиран-4», а из Т-55, соответственно, «Тиран-5». Аркадий Тимор, получивший звание подполковника израильской армии, заработал неофициальное прозвище «Отец тиранов».

К 1969 году на базе трофейных советских танков и бронетранспортеров уже была сформирована отдельная танковая бригада. А четырьмя годами позже и целая дивизия. Генерал-майор Яаков Лапидот, ставший впоследствии её командующим, вспоминал, как Аркадий Тимор с горящими глазами носился на своём джипе из мастерских на полигон и обратно, испытывая свои танки и как инженер, и как боевой офицер.

Одно из первых боевых применений трофейной техники случилось в ошеломительной по своей дерзости операции «Равив» (изморось, ивр.), проведенной в ходе Войны на истощение осенью 1969 года. Шесть Т-55 и три БТР-50, выкрашенные в цвета египетской армии, переправленные десантным флотом на египетскую сторону Суэцкого залива, в течение 10 часов прошли 45 километров по тылам территории противника, разрушая военную инфраструктуру и укрепления, после чего вернулись обратно, прихватив множество техники и документации. Захваченные врасплох египтяне потеряли две станции РЛС, два боевых корабля, около сотни военных машин, десятки единиц артиллерии и порядка полутора сотен солдат. С израильской стороны при отступлении погибло 4 бойца спецназа. На израильской базе «Рас Седр» в Синае бойцов с нетерпением ожидал Аркадий Тимор. В захваченных документах, в числе прочих материалов на русском языке, он обнаружил имя одного из отправленных СССР в Египет военных советников – своего товарища по танковому училищу…

После Войны Судного дня стараниями Аркадия Тимора к трофейным танкам добавились ещё две сотни Т-62, переделанных в «Тиран-6». Советская бронетехника оставалась на вооружении израильской армии до 1980-х годов. Затем часть была распродана, несколько сотен танков переведены в резерв, а оставшиеся переоборудованы: с них сняли башню, добавили броню и получили тяжелые бронетранспортеры «Ахзарит». С дополнительными 17 тоннами брони к 27 тоннам корпуса БТРы «Ахзарит» благодаря своей защищенности стали чрезвычайно эффективны для ведения боя в городских условиях против применяющих РПГ противников. Около 500 подобных машин по-прежнему остаются на вооружении израильской армии.

В конце 80-х подполковник Аркадий Тимор ушел на пенсию. К этому времени он успел принять участие и в разработке знаменитого израильского танка «Меркава». Он опубликовал множество статей и книг, вел передачи на радио, возглавлял израильский Совет ветеранов Великой Отечественной войны. Одной из его последних инициатив стала организация в Израиле музея «Еврейских воинов во Второй мировой войне». «В одной только Советской армии, – любил напоминать Тимор, – около полумиллиона евреев воевало с нацистами, двести тысяч из них не вернулось. Мы обязаны это помнить!»

Музей открылся в 2014 году рядом с музеем израильских танковых войск в Латруне. К сожалению, сам этот удивительно энергичный человек не успел стать свидетелем успеха своего последнего проекта. В 2005 году подполковник двух армий, кавалер многих орденов и медалей, инженер, поэт, художник и писатель Аркадий Тимор (Кацевман) скончался.


Александр Непомнящий