ЖД - каникулы.

Даже в психушках случаются каникулы. Особенно если осенняя хандра и нервические эскапады пациентов становятся сильнее лекарств. Первым взбунтовался Киргиз: - Всё, хорош! Ебал я этот кисель с бромом на завтрак! Требую от учреждения уважения и краткосрочный отпуск на Родину! С бесплатным проездом! Все, с угрюмым гулом: - Да!(с) Дааа!! (с) Полоз: - Не будешь кисель? Сюда передай. Киргиз; - А погнали все ко мне, в Израиль?! Там щас +32 днём, ночью +20, а? Мариночка (облизывая губы): - Ты возбуждаешь меня своими температурами, красивый! Сколько у тебя при этой температуре сантиметров? Полоз: - Да нуйёнах ваш Израиль, я в такую жару там даже без шапочки на балконе не усну! Поехали лучше на Север, к морозам! Береза: - И то верно, я даже в парилку к мужикам при температуре выше +16 не вхожу. Но большинство придурков всё-таки предпочло тепло Святой Земли и Полоз вынужден был сфальсифицировать нужное количество ж.д. билетов. Галдя по-птичьи и толкаясь локтями, пёстрая толпа психов набилась в отдельный, с решётками на окнах, вагон ещё до его полной остановки на перроне. Кондуктор не успел дать последний свисток, как Настя, обмахиваясь веером, сказала, что она уже заебалась ехать на поезде, и надо было, дескать, авиабилеты рисовать. Всё-таки, друзья мои, хочу сказать, что перемещение в пространстве на поезде сильно успокаивает, пусть ты даже и псих. То ли ритм колёс, то ли мерное покачивание, то ли невозможность влияния.. Не знаю, но уже через час-полтора обязательная ругань поутихла, народ рассоседился по своим купе и Туся дружелюбно принялась потчевать всех железнодорожным чаем. Время от времени Киргиз, тасуя коцаную колоду смылившихся карт, заглядывал одним плечом в купе и скромно интересовался: - В картишки? На интерес! - Ой, Боря, да нутянах с твоей жаждой лёгкой наживы! - Ну всё-всё, ухожу... Всталарано обезглавленной курицей металась по проходу и отрывала ручки каждого купе: - Охуеть!! Я матершинница!! Блеать!! Показать свои фотографии? Это пиздец! Ваша Всталарано! Я пою хуёво, но танцую - ёбнетесь!! Ваша Всталарано! Крылов Д.К. так говорил в своих передачах?! Охуеть, придётся самой что-нибудь придумать!! Киргиз хотел, было, как это принято у катал, прицепить её в свою небольшую бригаду, для развода лохов, но всё испортила Туся: - Ну-ка, фьюить нахуй оба с калидору! Чай не даёте разносить! Киргиз миролюбиво спрятал колоду в рукав и двинул в вагон-ресторан, а Всталарано унеслась в тамбур рассказывать себе какую-то чушь про себя. Где-то Акти брезгливо стелила личный гамак на сырые казённые простыни, Поршень на четвереньках, с высунутым от усердия языком, гуашил на полу полустранные даже для психов политлистовки, Ирина дышала на ночное окно и, обливаясь сладкими слезами и левым коньяком, рисовала на нём пальчиком нежные хокку, Плохиш в наушниках упивался гением Бетховена и теребил свой шнурок, Береза строила себе небольшой бутерброд из трёх пирожков, чтобы дожить до ужина, но нижняя челюсть распахивалась только на два с половиной и это бесило её, а поезд всё шёл и шёл... В вагоне-ресторане было гораздо больше света, накурено и пиздато. Фараон, широко порасставив локти и растопырив кисти рук на столе с прожжённой скатертью, что-то объяснял собутыльникам: - Увася, бля, я тебе отвечаю: вот такой ебальник у бобра, вооот такой! Агент: - Вызываиш щас гневливо-справидливае недаверие шыроких народных масс! в кругах, где я привык апщацца, за эта жыстока пиздят! Полоз: - Не веришь?! Нахуй с пляжу! Кайенн (в сторону официантов): - Ещё лосьону огуречного! Хочу вдоволь рассказов боброво-охотничьих! Фараон: - Нахуй лосьон, у нас ещё рукопись батина есть, и спирт у Полоза. Официант: - У нас со своим нельзя! Трахтибидох: - Не сцы, и ваше ещё выпьем. За соседним столиком Муся, Кошкина мать и Траста старательно, словно ожегшись, топырили мизинчики от рюмочек с железнодорожным вином, хихикали о чём-то, кокетливо бросая взгляды на мужественных психов, игриво перешёптывались.. В окнах уже разлилась чернильная ночь, когда поезд проскрипел буксами, вздохнул и остановился. Полоз поднялся из-за стола, типа, мол, в туалет, а сам вдруг выскочил на перрон, нырнул под поезд, расцепил вагон с дураками и , надувая жилы, отбуксировал его, изнемогая, на другую ветку. Я не знаю кто ему сказал (может сердце?), что здесь собирали состав, идущий в Челябинск. Он с удовлетворением дождался соединительного лязга и устало вернулся за столик. А поезд всё шёл и шёл. Но только теперь уже на север. И никто этого ночью не заметил. И только простуженным утром, когда Олина попа вышла на остановке в тамбур размять задницу, она в изумлении увидела заснеженный вокзальчик и какую-то одинокую закутанную фигурку в шушуне: - Где мы?! Куда мы едем? Ты кто?! - Здравствуйте! - сказала Алла в шушун, отставляя назад одну ногу, - Не ждали? А я вот вернулась! Мои чудо-блоги сохранились? Двинься, я зайду.