Как Сахарова из Академии наук исключали.

27 лет назад, 14 декабря 1989 года умер Андрей Дмитриевич Сахаров. «Сахарова из Академии наук исключали. Позориться никому не хотелось, но — надо... Под страхом кадровых репрессий кворум собрали, куратора из ЦК прислали, и процесс пошел, хотя довольно вяло... Ну очень не хотелось позориться! И вот какой-то членкор, косясь на закаменевшего лицом куратора, робко заметил, что, мол, оно, конечно... и Сахаров поступил с советским народом нехорошо... но вот незадача: академик — звание пожизненное, и еще не бывало, чтобы академиков исключали... нет прецедента... На этих словах оживился нобелевский лауреат академик Капица. — Как нет? — звонко возразил он. — Есть прецедент! И куратор из ЦК КПСС облегченно вздохнул, а Капица закончил: — В 33-м году из прусской Академии наук Альберта Эйнштейна исключили! Наступила страшная тишина, и Сахаров советским академиком остался, а еще один голос в защиту Андрея Дмитриевича в те дни из уст «атомного» академика Александрова прозвучал. Какой-то партийный начальник в академических кулуарах заметил про Сахарова: — Как может он членом Академии быть? Он же давно не работает! Александров ответил: — Знаете, у меня есть член, он тоже давно не работает, но я держу его при себе за былые заслуги!». Осуждению Сахарова, между прочим, надлежало быть всенародным, и вместо утренней репетиции во МХАТе открытое партсобрание назначили. Стоя в трибуне, парторг Ангелина Степанова маралась о решения партии и правительства — коллектив кочумал, пережидая неизбежное. Кто посовестливее, отводил глаза, кто поподлее, лицом подыгрывал, а группа мхатовских «стариков», расположившись в задних рядах, своей жизнью жила, включавшей в себя утреннюю фляжку коньяка. Оттуда оживленный гур-гур доносился, очень обидный для парторга, потому что мараться приятно со всеми заодно, а делать это в одиночку обидно. И Степанова не выдержала. — Товарищи! — прервала она собственные ритуальные проклятия в адрес академика. — Что вы там сзади отсиживаетесь? Михаил Михайлович, — ядовито обратилась она персонально к Яншину. — Может быть, вы хотите выступить, сказать что-нибудь? Яншин вздохнул и сказал: — Хочу. Встал и пошел к трибунке. — Минута времени вам! — почуяв недоброе, предупредила Ангелина Степанова. — Хорошо, — согласился Яншин. Он вышел, поистине мхатовскую паузу взял, оглядел печально собрание, остановил взгляд на парторге и воскликнул: — А ты, Ангелина, как была б... так и осталась. И поглядев на часы, сообщил: — Еще 40 секунд осталось». Из книги Виктора Шендеровича «Изюм из булки»