Аркадий Аверченко - РУССКИЙ В ЕВРОПАХ
Аркадий Аверченко Русский в Европах (коротко) В курзале одного заграничного курорта собралась за послеобеденным кофе самая разношерстная компания... Разговор шел благодушный, послеобеденный. - Вы, кажется, англичанин? - спросил француз высокого бритого господина. - Обожаю я вашу нацию: самый дельный вы, умный народ. - После вас, - с любезностью поклонился англичанин... - Вы, японцы, - говорил немец, - изумляли и продолжаете изумлять нас, европейцев. Благодаря вам слово «Азия» перестало быть символом дикости, некультурности. - Недаром нас называют «немцами Дальнего Востока», - скромно улыбнувшись, ответил японец... В другом углу грек тужился, тужился и наконец сказал: - Замечательный вы народ, венгерцы! - Чем? - искренно удивился венгерец. - Ну, как же… Венгерку хорошо танцуете. - И вы, греки, хорошие. - Да что вы говорите?! Чем? - Ну... вообще. Приятный такой народ. Классический. Маслины вот тоже. Периклы всякие. А сбоку у стола сидел один молчаливый человек и, опустив буйную голову на ладони, сосредоточенно печально молчал. Любезный француз давно уже поглядывал на него. Наконец, не выдержал, дотронулся до его широкого плеча: - Вы, вероятно, мсье, турок? По-моему - одна из лучших наций в мире! - Нет, не турок. - А кто же, осмелюсь спросить? - Русский я!.. - Русский? Да что вы говорите?.. Альфред, Мадлена! Вы хотели видеть настоящего русского - смотрите скорее! - Где, где?.. - Немца бы от него подальше убрать. А то немцы больно уж ему насолили... как бы он его не тово!.. - Очень вас большевики мучили? - спросил добрый японец... - А что такое взятка? Напиток такой или танец? - А правда ли, что если русскому рабочему запеть «Интернационал», он сейчас же начинает вешать на фонаре прохожего человека в крахмальной рубашке и очках? - А правда, что некоторые русские покупали фунт сахару за пятьдесят рублей, а продавали за тысячу? - Правда ли, что разбойнику Разину поставили на главной площади памятник?.. - Горит!! - крикнул вдруг русский, шваркнув полупудовым кулаком по столу. - Что горит? Где? Боже мой... - Душа у меня горит! Эй, кельнер, камерьере, шестерка - как тебя там?! Волоки вина побольше! Всех угощаю! Поймёте ли вы тоску души моей?! Сумеете ли заглянуть в бездну души славянской... Эх-ма!.. Сгущались темно-синие сумерки. Русский, страшный, растрепанный, держа в одной руке бутылку, а кулаком другой руки грозя заграничному небу, говорил: - Сочувствуете, говорите? А мне чихать на ваше заграничное сочувствие!! Вы думаете, вы мне все - мало моей жизни отняли? Ты, немецкая морда... Разве я могу забыть? А тебе разве забуду, как ты своих носатых китайских чертей прислал - нашу дор... доррогую Россию губить? А венгерец... тоже и ты хорош... Ох, горько мне с вами, ох, тошнехонько... Пить со мной вы можете сколько угодно, но понять мою душеньку?! Горит внутри, братцы! Закопал я свою молодость, свою радость в землю сырую... «Умру-у, похоронят, как не-е жил на свете!»... И долго еще в опустевшем курзале, когда все постепенно, на цыпочках, разошлись, - долго еще разносились стоны и рыдания полупьяного одинокого человека... И долго лежал он так, неразгаданная мятущаяся душа, лежал, положив голову на ослабевшие руки, пока не подошел метрдотель... Аверченко