Если у вас аппендицит... (продолжение темы по просьбам трудящихся)

Получили мы шифрограмму из роты РЛС «Красная Яранга»: "Острый аппендицит, SOS – типа". На дворе первый тёплый летний день, воскресенье к тому же, где вертолётчиков искать? Не, не подумайте, на боевом дежурстве экипаж стоит – это святое, а где ещё набирать? Ну и хирурга в госпитале, кроме дежурного, тоже нет. Хорошо, к нам в часть недавно летёх-медиков на срочку прислали, вот среди них хирург - полостник и оказался, да ещё и кандидат наук, да ещё и приспособу имел собственного изобретения, с помощью которой операцию по удалению аппендикса можно сделать в полевых условиях. Лётчиков кое – как нашли, доставили, вкололи им что положено, чтобы в себя пришли: через полчаса – как огурчики. Тут и кадрового хирурга где-то откопали, на всякий пожарный, так сказать. Ассистентом наш врач меня взял: мы с ним давно уже общий язык нашли. Ну, с Богом, полетели! Через два часа были на точке. Разложили инструмент, стол приготовили, а тут оказалось, что радиограмму неправильно расшифровали: не острый аппендицит, а острый отит у бойца. Правда, запущенный уже, скорее, хронический, поэтому решено было парня в гарнизонный госпиталь везти. Но, получилось, летели в такую даль не зря: у одного прапора жена рыбьей косточкой подавилась, да так удачно, что та ей поперёк горла встала и постоянно рвоту вызывала. Врач заставил меня фонариком в рот женщине светить. Смотрел – смотрел, но кость так и не нашёл. А нашёл, что дама на третьем месяце беременности уже. На сохранение её надо. И ещё одного солдатика с больной ногой решили забрать. Хотели сразу вылететь, но тут ветер штормовой поднялся, пришлось вертолёт крепить. Летуны и врачи пошли догуливать выходной, а меня, чтобы не мешался, отправили к чукчам в стойбище. Оленеводы уже зимние палатки убрали и яранги поставили. Стучусь, захожу, здороваюсь. Сидит мужик возле очага и сходу меня ошарашивает: - Если чай будешь, беги в магазин, пряников покупай. Только побольше бери, килограмма два, иначе не хватит на двоих. Я недоуменно пожал плечами, но в лавку пошёл. Купил, как чукча велел, два с лишним кг. Выхожу, с крыльца спускаюсь, и меня окружает целая свора собак, штук восемь. Стоят плотно, шагу сделать не дают. Вот тут я и понял, для кого так много пряников понадобилось. Пришлось раскошелиться на «взятку». Каждой собачухе по два пряника – вот и килограмм. Добрёл до яранги. Чайник уже кипит во всю. Хозяин спрашивает: - Ты чукотский чай будешь или русский? - Чукотский, - отвечаю, а сам даже и не знаю, как это. - Тогда подождать, однако, надо. Сижу, жду. Он в пол-литровую кружку кубик «Тридцать шестого» всыпал, кипятком до половины залил и сахара кускового набросал столько, чтобы чай с краями кружки сравнялся. Поставил её на горячий камень ближе к огню. Потом, минут через десять, процедил это варево через ситечко: получился густой чайный сироп. Я пару глотков только и сделал: пот прошиб, голова закружилась, хорошо стало - тепло, уютно. Тут чукча взял бубен и песню затянул заунывную, и я повалился в сон...

... Снится мне, что лежу я на нартах, устланных толстым слоем песцовых шкур, и любуюсь двумя чукотскими солнцами, восходящими над морем. И свет такой яркий-яркий, как от зенитного прожектора. Тут из воды появляется чукотская девушка, но только волосы у неё почему-то золотые, а не чёрные. Она одета в серебристую кухлянку, на которую невозможно смотреть – так сияет она на солнце. В руках чукчаночка несёт огромный бумажный кулёк пряников. И сопровождают её огромные чукотские ездовые собаки, те самые, которые эти пряники у меня выпрашивали, но только ростом с оленя. Девушка приближается к нартам, и вдруг, откуда ни возьмись, передо мной появляется накрытый стол. На нём огромная кастрюля молодой варёной картошки - мечта любого солдата, миска красной икры и салат из свежих помидор с огурцами. Рядом дымится большущая чашка чукотского чая... И тут кто-то толкает меня в плечо. Открываю глаза: ничего не могу понять. Стоит возле меня деваха –чукчанка, страшненькая такая, как смертный грех, и говорит: - Солдатка, пять рублей мне давай!- Зачем? – спрашиваю.- Аборт делать буду, однако.- От кого, если не секрет?- От тебя... Ты разве со мной на ночь не останешься?Как-то я сразу забыл и про сон, и про чаёк с пряниками. Извинился и пошёл в вертолёт досыпать.

Пацанам рассказал потом, ржали, конечно. Долго ещё прикалывали : «Пять рублей давай, однако!»