9 сентября 1945 года умерла Зинаида Гиппиус, королева российской поэзии Серебряного века, организовавшая с мужем Дмитрием Мережковским в Париже литературный салон «Зеленая лампа». Она привнесла в поэзию ироническую интонацию. Кроме того, она успешно трудилась и на поприще прозы – художественной, критической и мемуарной. Летом 1888 года на 20-летнюю девушку с золотистыми волосами и изумрудными глазами обратил внимание Дмитрий Мережковский.В январе 1889 года в Тифлисской церкви состоялось их венчание положившее начало удивительной литературной семье, оказавшей сильное влияние на многих поэтов Серебряного века - Александра Блока, Андрея Белого и Валерия Брюсова. Даже критики отмечают ее уникальный, проницательный и неповторимый ум.В противовес конъюнктурным колебаниям вышеуказанных собратьев по перу, Зинаида Гиппиус чётко следовала христианской нравственности в своём творчестве. Возможно, существенную роль в такой ее стойкости сыграла поддержка супруга – Дмитрия Мережковского. Выдающийся поэт того времени Георгий Адамович так отзывался о ней: «Есть люди, которые как будто выделаны машиной, на заводе, выпущены на свет Божий целыми однородными сериями, и есть другие, как бы «ручной работы», - и такой была Гиппиус. Но помимо ее исключительного своеобразия, не колеблясь, скажу, что это была самая замечательная женщина, которую пришлось мне на моем веку знать». Комментируя эпитет «замечательная», я подумал: может быть, она была такой потому, что она замечала то, чего не замечали другие.Находясь под влиянием надсоновской поэзии, она предпочитала такую литературную форму, как молитва, то есть беседу с Богом о самом сокровенном, что отражало её духовный опыт личного общения с Творцом. Уже в первом своём стихотворном сборнике поэтесса обращается ко Христу:
Иисус, в одежде белой,
Прости печаль мою!
Тебе я дух несмелый
И тяжесть отдаю
.Иисус, детей надежда!
Прости, что я скорблю!
Темна моя одежда,
Но я Тебя люблю.
Мы не жили – и умираем
Среди тьмы.
Ты вернёшься, но как узнаем
Тебя – мы?
Всё дрожим и себя стыдимся,
Тяжёл мрак.
Мы молчаний Твоих боимся...
О, дай знак!
Если нет на земле надежды -
То всё прах.
Дай коснуться Твоей одежды,
Забыть страх.
Ты во дни, когда был меж нами,
Сказал Сам:
“Не оставлю вас сиротами,
Приду к вам”.Нет Тебя.
Душа не готова,Не бил час.
Но мы верим - Ты будешь снова
Среди нас.
Стихи будущая поэтесса начала писать с семи лет[4. В 1902 году в письме Валерию Брюсову она замечала: «В 1880 году, то есть когда мне было 11 лет, я уже писала стихи (причем очень верила во 'вдохновение' и старалась писать сразу, не отрывая пера от бумаги).
Уже для первых поэтических упражнений девочки были характерны самые мрачные настроения. «Я с детства ранена смертью и любовью»
В 1888 году Зинаида Гиппиус с матерью вновь отправилась на дачу в Боржом. Здесь она познакомилась с Д. С. Мережковским, незадолго до этого выпустившим в свет свою первую книгу стихов и в те дни путешествовавшим по Кавказу.
Последовали новые публикации, в частности, рассказы «В Москве» и «Два сердца» (1892), а также романы («Без талисмана», «Победители», «Мелкие волны»), — как в «Северном вестнике», так и в «Вестнике Европы», «Русской мысли» и других известных изданиях.
Гораздо более ярким и спорным, чем прозаический, был поэтический дебют Гиппиус: стихотворения, опубликованные в «Северном вестнике», — «Песня» («Мне нужно то, чего нет на свете…») и «Посвящение» (со строками: «Люблю я себя, как Бога») сразу получили скандальную известность. «Стихи её — это воплощение души современного человека, расколотого, часто бессильно рефлективного, но вечно порывающегося, вечно тревожного, ни с чем не мирящегося и ни на чём не успокаивающегося»
Если в прозе она сознательно ориентировалась «на общий эстетический вкус», то стихи Гиппиус воспринимала как нечто крайне интимное, созданное «для себя» и творила их, по собственным словам, «словно молитву». «Естественная и необходимейшая потребность человеческой души всегда — молитва.
«Собрание стихов. 1889—1903», вышедшее в 1904 году, стало крупным событием в жизни русской поэзии. Откликаясь на книгу, И. Анненский писал, что в творчестве Гиппиус сконцентрирована «вся пятнадцатилетняя история <русского> лирического модернизма», отметив как основную тему её стихов «мучительное качание маятника в сердце». В. Я. Брюсов, другой пылкий поклонник поэтического творчества Гиппиус, особо отмечал «непобедимую правдивость», с какой поэтесса фиксировала различные эмоциональные состояния и жизнь своей «пленённой души». Впрочем, сама Гиппиус более чем критически оценивала роль своей поэзии в формировании общественного вкуса и влиянии на мировоззрение современников. Уже несколько лет спустя в предисловии к переизданию первого сборника она писала:
Мне жаль создавать нечто бесполезное и никому не нужное сейчас. Собрание, книга стихов в данное время - самая бесполезная, ненужная вещь... Я не хочу этим сказать, что стихи не нужны. Напротив, я утверждаю, что стихи нужны, даже необходимы, естественны и вечны. Было время, когда всем казались нужными целые книги стихов, когда они читались сплошь, всеми понимались и принимались. Время это – прошлое, не наше. Современному читателю не нужен сборник стихов!
Любовь – одна
Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь – одна.
Мы негодуем, иль играем,
Иль лжем – но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна – любовь одна.
Однообразно и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь…
И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.
Лишь в неизменном – бесконечность,
Лишь в постоянном – глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.
Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа – верна,
И любим мы одной любовью…
Любовь одна, как смерть одна.
Не разлучайся, пока ты жив,
Ни ради горя, ни для игры.
Любовь не стерпит, не отомстив,
Любовь отнимет свои дары.
Не разлучайся, пока живешь,
Храни ревниво заветный круг.
В разлуке вольной таится ложь.
Любовь не терпит земных разлук,
Печально гасит свои огни,
Под паутиной пустые дни.
А в паутине – сидит паук.
Живые, бойтесь земных разлук!
Веселье
Блевотина войны – октябрьское веселье!
От этого зловонного вина
Как было омерзительно твое похмелье,
О бедная, о грешная страна!
Какому дьяволу, какому псу в угоду,
Каким кошмарным обуянный сном,
Народ, безумствуя, убил свою свободу,
И даже не убил – засек кнутом?
Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой,
Смеются пушки, разевая рты…
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь!
Сейчас
Как скользки улицы отвратные,
Какая стыдь!
Как в эти дни невероятные
Позорно – жить!
Лежим, заплеваны и связаны,
По всем углам.
Плевки матросские размазаны
У нас по лбам.
Столпы, радетели, водители
Давно в бегах.
И только вьются согласители
В своих Це-ках.
Мы стали псами подзаборными,
Не уползти!
Уж разобрал руками черными
Викжель – пути…