О чём молчит Волг

Догорал августовский воскресный вечер.  Окна в палате были открыты настежь, и воздух благоухал ароматами поздних луговых трав, прелого сена и  свежего чеснока.

После просмотра «Воскресного вечера с Владимиром Соловьёвым» до отбоя оставался час свободного времени, и психи проводили его в меру своих интеллектуальных возможностей.

  Авиатор повесил на стену глобус Украины и пытался комочком жвачки через трубочку, сделанную из инсулинового шприца, попасть в Киев.  Жвачка прилипала после выстрела точно по месту, но пока Авиатор шёл к глобусу, отлипала и падала на пол.

Авиатор поднимал жвачку, запихивал её в рот и делал новый выстрел. Всё повторялось снова и снова. Авиатор нервничал и кричал на всю палату: «Чё за пидерсия…?

Кто то может пояснить?! Мне только в глобус из трубочки стрелять  разрешили. Но и тут какой то подъебон»…

 Лиска с Верочкой разложили на «дубке» фотографии с последней их остриечи, тыкали в них пальчиками и хихикали над чем-то, понятным только им двоим.

 Полоз с Увасей, прихлёбывая из стакана с подстаканником какую-то жидкость, чертили очередную схему захвата колонии бобров.

 На верхней шконке Гофф с Доком играли в «очко» на «Крым НАШ!». Суть игры заключалась в следующем:  если проигрывал Гофф, он должен был три раза крикнуть «КрымНАШ!», если проигрывал Док, он кричал «Крым ВАШ!» Пока три раза проиграл Док.

  Берёзка гремела тряпкой по подоконнику, оттирая следы очередного, залетевшего в палату, голубя мира.

 Акти штопала гамак, вспоминая вслух, как она ещё недавно могла свободно ходить на Ютьюб и минусить бояны.

 Зеро на губной гармошке пытался послать Подгузника нахрен.

 Агент вырезал из журналов картинки и, что-то мурлыча себе под нос, клеил их на лист ватмана, готовя очередной номер стенгазеты.

 Нищеброд вслух читал  Дубову IV том  «Капитала»  Маркса.

Ирина с Олиной попой пытались зарифмовать слово «галоперидол».

  Евген под шконкой отстукивал азбукой Морзе сведения в соседнюю палату, но приёма не было, и он, на чём свет стоит, обвинял за это во всех смертных грехах Препуция.

 Борисыч последнее время был не в себе: он скорбел и, стоя на табурете, пытался рассмотреть вдалеке над рекой всполохи фейерверка…

Трахтибидох на спине НастиДВС  химическим карандашом самозабвенно писал слово «Таймыр».

Блинар двадцатый раз за день мыл с хлоркой подмышками и промежность.

Красная Шапка водила пальцем по растрескавшейся краске на стене, придумывая очередной конкурц.

Не хватало только Аллочки и Трасты, но их лечащий врач определил к буйным.

Идиллия достигла своего апогея…

 Неожиданно распахнулась дверь. В проёме появился дежурный санитар, он уверенным движением выдернул откуда-то сбоку мужика и поставил его перед собой.  Яркий свет из коридора не давал рассмотреть, кто это.

- Ваш? – спросил санитар.

- А кто это? – спросили все хором.

Мужичок стоял молча. В одной руке он держал ведро, а в другой – предмет, похожий на посох. Свет от лампы обрисовывал нимб над его головой.

Кто-то из женщин прошептал:

- Енот…

- Значит, ваш, - хмыкнул санитар…

- Где вы его нашли, - снова спросили мы.

- Да вот, привезли… Ловил щук в одном озере, а в другое отпускал. Потом, в этом ловил, а отпускал в первое. Мужики местные подошли к нему и спросили: «Путин?», он ответил, что нет, Енот.  "У нас только Путин рыбу отпускает" - сказали мужики...  " В США все так делают", - ответил незнакомец. "Шпион или псих", - подумали мужики и  сообщили нам… И вот, он здесь. Ну, заходи, болезный. Не бойся, здесь все свои…