Мало кто знает, но вчера-сегодня утром мне приснился Гофф.
В старом борцовском трико в катышках, с длиннокрылой Ириной на плече, с небольшим черноморским Трахтибидохом за руку..
Я тоже был хуёвенько одет.
Гофф (выпрямляет мне свои глаза в душу): ну здравствуй, Витальсон.
Этот подъёб был настолько неожиданным, что я тоже начал лихорадочно врать:
- Здравствуй Вова! Молодец что приехал!
Гофф (почуяв фальшь, укоризненно): ох, пиздишь..
Ирина перехватывает эти слова взглядом и вбрасывает лицом надменный кивок в облачко общения.
Трахтибидох нежно и изысканно сплёвывает всем под ноги.
Май.
Пух.
Я, видя что всё тесно:
- ... Ну вот, уж как есть, хватит тебе, не доёбывайса..
Колчак: чот ты как-то аж побелел. Не рад, что ли, падло?!
(я так и не понял откуда он-то там взялся, сцуко ядовитое!)
Гофф (примиряюще полуобнимает Колчака): Ну всё, всё, ладно тебе.
Колчедан гневно-визгливо сбрасывает его руку с плеча: да заебали, бля, эти русские..
И в этот момент в кадр вплывает что-то большое и доброе, улыбается снисходительно, играет уголочками платка, всматривается озорно и пытливо, искрит глазами.
Вы подумали, что это Препуций был? А вот и нет! Это Берёза была.
Бухать надо. Тогда ночью спишь без лишних медиасеансов с сосайтниками.
Пойду, сцуко, перепрячу на всякий случай.
украинскаяроссийская ночь…Ну или вместе бухать!
А я ещё помню дым сигарет с ментолом.
Всё, говорю ей, не скучай. А она бежит за машиной, захлёбывается слезами:
— Буду!!! Буду!!!
Я дочь до самой школы Ксероксом дразнил.
А -сон — это что-то датско-шведское.
Ч-та помницца то ли у Андерсена, то ли у Нильса-с гусями на тему окончания на -сон было
Бедный наш сосед по даче. У него жена из тех, кто подолгу и очень охотно рассказывает о своих болезнях. И очень пристально следит за мужем (для справки: он военврач, 60 лет, не пацан, однако), типа прячет водку. В прошлый раз вбегает он к нам и говорит: мои уехали в деревню, налейте 20 грамм, пожалуйста! — Такой вот крик души. Ну, у нас, как положено: выпить-закусить в ассортименте. Бахнул он пару рюмок и говорит: ну вот что делать, она знает всего два слова: не пей и работай. И я их все время слышу.
Мы даже не стали его поправлять, что не пей — это уже два слова. Но посочувствовали и налили еще.
А тебе, как всегда, плюсег.
я дунькино всё видел…
а что щас с кучи анеки кудато переправляются?
а нащщёт кучи я не в курсе, мои анеки вроде никуда не направляютца…
Или это те мужские трусы из номера Аллы были с беленьким кантиком?
Тогда откуда у тебя такие подробности?