Раневская вспоминает...

Я вам не рассказывала, как Татьяна Тэсс повела меня в гости к Щепкиной-Куперник? О, это была история!

Татьяна Львовна - чудо! Человек XIX века! Образованнейшая женщина, полиглот, рядом с ней мы все неучи! И поэтесса! Как блистательно она перевела стихотворные пьесы! Для меня Сирано может говорить только словами Щепкиной-Куперник. И во всем, что она делала, такая утонченность старинной культуры! Я была несказанно счастлива, когда попала в ее дом, в котором нельзя обнаружить ни одного предмета менее чем пятидесятилетней давности. Всевозможные антикварности окружили меня. И коньячные рюмки — таких вы никогда не видели: на длинных-длинных ножках с чуть подкрашенным стеклом чайного цвета. И помещалось в них с наперсток „Наполеона“. Я благоговела перед хозяйкой, изысканной старушкой, миниатюрной и изящной, как и всё, что она делала. Согласно кивала ей, когда она завела речь об Антоне Павловиче Чехове, его горестной судьбе и одиночестве, что он испытывал в пустом доме, в продуваемой ветрами Ялте, куда его супруге Ольге Леонардовне Книппер всё было недосуг приехать. После третьей рюмки я чувствовала себя достаточно раскрепощенно, от страданий Антона Павловича у меня на глаза навернулись слезы, и я раздумчиво заметила: - Татьяна Львовна, а ведь Ольга Леонардовна - блядь! И обмерла от ужаса: сейчас мне откажут от дома!... Но изысканная Татьяна Львовна всплеснула ручками и очень буднично, со знанием дела воскликнула: - Блядь, душенька, блядь!.. (из книги Глеба Скороходова «Разговоры с Раневской»)советую прочесть!