Березке.

Эх, березка, мне бы столько почек,
Выпить смог бы водки океан,
Есть только одна из заморочек,
В том, что я хронический еблан.

Мерю всё в стаканах свою силу,
Бой веду неравный по чём зря,
В пору взяться бы за ум, дебилу,
Но такая видимо судьба.

И опять с утра рукой дрожащей,
За стаканом на заре тянусь,
В черепушке шум лечу сверлящий,
Огненой водой, едва проснусь.

Год назад жена ушла к другому,
Нервы сдали с забулдыгой жить,
Вещи прихватила все из дома,
Якобы, чтоб мне их не пропить.

Жизнь, как день сурка плывёт по руслу,
Вечно пьяный, вечно молодой,
Весь себя отдал хмельному суслу,
Опустившись в омут с головой.

Вечером на кассе Анжелика,
Спросит: «Как обычно и пакет?»
Я уже не вяжущимся лыком:
«Да! И пачку с фильтром сигарет.»

Но однажды оступившись лягу,
На бордюр с дырявой головой,
Медик, что давал вчера присягу,
Впишет в протокол: «Упал бухой.»

Шайка собутыльников не вспомнит,
Погодя неделю обо мне,
Бравый вино-водочный поломник,
Спит в сырой на кладбище земле.

Только мамка с сединою в кудрях,
Слёзы на могилу разольёт,
И с оград из ржавых гнутых прутьев,
Вороньё отправится в полёт.

Что гласит мораль текущей басни,
Череваты игры с синевой,
Пьяная тропа куда опасней,
Господи, спасибо, что живой!

Р.S.
Плюсы несомненно есть, конечно,
Вирус, что с короной не берёт,
Всех спасёт боярышник аптечный,
С пятницей Вас, так сказать, народ!
Азаров. Дрозд.