Блин.

Это было давно. Это было месяца четыре назад. Сидели мы в душистую южную ночь на берегу Арно. То есть сидели-то мы не на берегу, – где же там сидеть: сыро и грязно, да и неприлично, – а сидели мы на балконе отеля, но уж так принято говорить для поэтичности.

Компания была смешанная – русско-итальянская.

Так как между нами не было ни чересчур близких друзей, ни родственников, то говорили мы друг другу вещи исключительно приятные. В особенности в смысле международных отношений. Мы, русские, восторгались Италией. Итальянцы высказывали твёрдую, ничем несокрушимую уверенность, что Россия также прекрасна. Они кричали, что итальянцы ненавидят солнце и совсем не переносят жары, что они обожают мороз и с детства мечтают о снеге. В конце концов мы так убедили друг друга в достоинствах наших родин, что уже не в состоянии были вести беседу с прежним пафосом. - Да, конечно, Италия прекрасна, – задумались итальянцы. - А ведь мороз, – он… того. Имеет за собой… – сказали и мы друг другу. И сразу сплотились и почувствовали, что итальянцы немножко со своей Италией зазнались и пора показать им их настоящее место. Они тоже стали как-то перешептываться. - У вас очень много шипящих букв, – сказал вдруг один из них. – У нас язык для произношения очень лёгкий. А у вас все свистят да шипят. - Да, – холодно отвечали мы. – Это происходит от того, что у нас очень богатый язык. В нашем языке находятся все существующие в мире звуки. Само собой разумеется, что при этом приходится иногда и присвистнуть. - А разве у вас есть «ти-эч», как у англичан? – усомнился один из итальянцев. – Я не слыхал. - Конечно, есть. Мало ли что вы не слыхали. Не можем же мы каждую минуту «ти-эч» произносить. У нас и без того столько звуков. - У нас в азбуке шестьдесят четыре буквы, – ухнула я. Итальянцы несколько минут молча смотрели на меня, а я встала и, повернувшись к ним спиной, стала разглядывать луну. Так было спокойнее. Да и к тому же каждый имеет право созидать славу своей родины, как умеет. Помолчали. - Вот приезжайте к нам ранней весной, – сказали итальянцы, – когда всё цветёт. У вас ещё снег лежит в конце февраля, а у нас какая красота! - Ну, в феврале у нас тоже хорошо. У нас в феврале масленица. - Масленица. Блины едим. - А что же это такое блины? Мы переглянулись. Ну, как этим шарманщикам объяснить, что такое блин! - Блин, это очень вкусно, – объяснила я. Но они не поняли. - С маслом, – сказала я ещё точнее. - Со сметаной, – вставил русский из нашей компании. Но вышло ещё хуже. Они и блина себе не уяснили, да ещё вдобавок и сметану не поняли. - Блины, это – когда масленица! – толково сказала одна из наших дам. - Блины… в них главное икра, – объяснила другая. - Это рыба! – догадался, наконец, один из итальянцев. - Какая же рыба, когда их пекут! – рассмеялась дама. - А разве рыбу не пекут? - Пекут-то пекут, да у рыбы совсем другое тело. Рыбное тело. А у блина – мучное. - Со сметаной, – опять вставил русский. - Блинов очень много едят, – продолжала дама. – Съедят штук двадцать. Потом хворают. - Ядовитые? – спросили итальянцы и сделали круглые глаза. – Из растительного царства? - Нет, из муки. Мука ведь не растёт? Мука в лавке. Мы замолчали и чувствовали, как между нами и милыми итальянцами, полчаса назад восторгавшимися нашей родиной, легла глубокая, тёмная пропасть взаимного недоверия и непонимания. Они переглянулись, перешепнулись. Жутко стало. - Знаете, что, господа, – нехорошо у нас как-то насчёт блинов выходит. Они нас за каких-то вралей считают. Положение было не из приятных. Но между нами был человек основательный, серьёзный – учитель математики. Он посмотрел строго на нас, строго на итальянцев и сказал отчётливо и внятно: - Сейчас я возьму на себя честь объяснить вам, что такое блин. Для получения этого последнего берётся окружность в три вершка в диаметре. Пи-эр квадрат заполняется массой из муки с молоком и дрожжами. Затем всё это сооружение подвергается медленному действию огня, отделённого от него железной средой. Чтобы сделать влияние огня на пи-эр квадрат менее интенсивным, железная среда покрывается олеиновыми и стеариновыми кислотами, т. е. так называемым маслом. Полученная путём нагревания компактная тягуче-упругая смесь вводится затем через пищевод в организм человека, что в большом количестве вредно. Учитель замолчал и окинул всех торжествующим взглядом. Итальянцы пошептались и спросили робко: - А с какою целью вы всё это делаете? Учитель вскинул брови, удивляясь вопросу, и ответил строго: - Чтобы весело было!  Г. К. Михайлов. «Кухарка». 1835 г.

С началом масленичной недели вас сосайтники!)