голубой вагон

В феврале 1971-го в Москве в приёмную председателя президиума Верховного Совета ССР Подгорного вошли 24 еврея и заявили, что не уйдут, пока не получат разрешение на выезд в Израиль. В марте в той же приёмной в присутствии западных корреспондентов объявили голодовку 56 евреев из Риги. Состоялись и другие подобные акции. Евреев понемногу и неохотно стали выпускать из лучшей в мире страны. Каждого долго мытарили, и никто не знал, что получит: разрешение или отказ… Вы спросите, какое это имеет отношение к чудной песенке композитора Шаинского на слова Эдуарда Успенского? А самое прямое. Еврейские эмигранты ехали сначала в Вену, и уж оттуда кто в Израиль, а кто куда. Вагон "Москва-Вена" цепляли к поезду, шедшему только до границы СССР. Вагоны поезда были зелёными, и только венский, в котором ехали евреи, – голубым. Это отлично знали многочисленные друзья и родственники, провожавшие их на московском вокзале. Знали, конечно, и не уехавшие авторы песни Шаинский и Успенский. Так в ней появились нюансы, понятные только посвящённым:  "Медленно минуты уплывают вдаль,  Встречи с ними ты уже не жди.  И хотя нам прошлого немного жаль,  Лучшее, , конечно, впереди".  С верой в лучшее ехали в голубом вагоне еврейские эмигранты. А вслед им неслось: "Скатертью дорога! "Поэтому в песенке про вагон появились эти строки:  "Скатертью, скатертью дальний путь стелется  И упирается прямо в небосклон.  Каждому, каждому в лучшее верится.  Катится, катится голубой вагон".  Вот такая казалась бы безобидная детская песенка.