- А оно мине надо вот таких вот разговоров, Мюллер? Шоб "да", так "нет". ...Хотите меня закрыть за железною дверь... Так я за ней живу. Я умираю на этой работе сто раз на дню... Я делаю Третий рейх, и мне же вот такое же спасибо, ага. - Штирлиц, вы же знаете, я люблю Вас, как родного... Но шо вы скажете за ваши отпечатки пальцев на чемодане радистки? - Эгее... Вы будете с моей истории смеяться, Мюллер, ну, если Вы хочете правды, это она. - О-о-о, я с Вас умру, Штирлиц. Хорошо, Бог с ней... Дайте мене шо-нибудь, вшо не стыдно было поверить. - Иду по Блюменштрассе, картина маслом: какой-то босяк взял моду бросать с самолёта бомбу на жилой дом. Могли пострадать люди. Они пострадали. Вчера у них были квартиры, а сегодня недоумение, чумазые дети и немного вещей... Горит сажа, рыдают младенцы, и мадам на секундочку умирает, потому шо у них в руках такая тяжесть, шо биндюжник не подымет. Я таки взялся за ейный чемодан, и шо вы думаете.. не пОднял. - Ладно-ладно, успокойтесь, Штирлиц, хорошо-хорошо, это лучше, чем история за крокодила, которого вы задушили, а потом какой-то урка возьми и сделай из него чемодан, не стерев ваших отпечатков.