Юра Липский

Много букв, поэтому загнал под спойлер. Спойлер Юра Липский был тем, кого обычно называют «широко известным в узких кругах человеком». Первый раз я увидел его в Москве во время проведения одного из первых инструкторских курсов. В перерыве ко мне подошёл незнакомый парень лет двадцати и сказал, что у него есть ко мне два сообщения. Первое: он придумал, как можно все расчёты по погружениям делать только на одной стороне таблицы, а другую при этом надо заклеить скотчем, чтобы людей не путать. Второе: он вообще-то хотел бы в перспективе стать инструктором и хотел бы узнать, как это побыстрее сделать. По первому вопросу я обещал подумать, а по второму – дал ему адрес моего брата работавшего тогда в Египте, чтобы он спокойно у него обучился, а потом уж приходил и на инструкторский курс. Когда день закончился, и я собирался идти домой, я снова увидел этого парня. Он сидел на подоконнике в коридоре, и что-то записывал у себя в блокноте. На вопрос, что он там пишет, он ответил, что, наверное, скотчем придётся заклеить не только вторую сторону таблицы, но и первую тоже. Поскольку в алгоритм американских расчётов явно вкралась ошибка. Мы вместе вышли на улицу, и я узнал, что он мой тезка, занимается продажей компьютеров, дайвингом увлекся в позапрошлом году. Ни в одном московском дайв-клубе с ним не хотят разговаривать, а руководители крупных компаний по продаже снаряжения дали указания своей охране не пускать его на порог. Но, тем не менее, снаряжение себе он покупает у них с такими скидками, которые не снились и крупным клубам. Как я понял, эти скидки ему дают только для того, чтобы он отстал, наконец, и не мучил их рационализаторскими предложениями. Его собственный подводный компьютер только внешне был похож на обычный. На самом деле, это была хитрая конструкция, запрограммированная на физические параметры самого Юры. – Вон, на прилавке лежат компьютеры, и все с ними ныряют. Но это же большая разница, кто же все таки им будет пользоваться – я, Ю. Липский или А.Шварценеггер. Мы же абсолютно разные, начиная от размеров бицепсов до скорости мыслительных процессов. Юра рассказал мне, как съездил в Швейцарию, пришёл к производителям этих самых компьютеров и убедил местных инженеров настроить компьютер под его личные параметры: рост, вес, тип характера и политические взгляды. При этом никаких языков, кроме русского, Юра не знал. Очевидно, сила духа и врожденная смекалка могут преодолеть любые преграды. Несмотря на свою молодость, Юра довольно хорошо преуспевал в своём бизнесе. Денег он зарабатывал много и тратил всё, в основном, на дайвинг. Поскольку у него не было времени учиться вождению автомобиля, обычно он нанимал на целый день машину с водителем, на ней и передвигался. Когда через несколько месяцев Юра пришел ко мне учиться на инструктора, то все справочники и энциклопедии дайвинга он уже знал наизусть и даже в обратном порядке. Это был бы лучший кандидат в инструкторы, и если бы не его маниакальное желание всё время что-то улучшать: таблицы, регуляторы, компенсаторы (в общем, всё, что попадалось под руку). Он быстро схватывал основную идею того, о чём идет речь, и тут же пытался её творчески переработать. Даже на экзамене он пытался разъяснить американскому экзаменатору глобальные маркетинговые просчёты системы. Несмотря на явные внешние черты зануды, Юра обладал уникальным для зануды качеством. Он знал о своём занудстве и предупреждал об этом окружающих, говоря при этом: «Если я Вам надоел, Вы прямо об этом скажите, я не обижусь». После этого слишком вежливые люди могли пенять только на себя. Безобидно начавшийся рассказ о преимуществах закрытого контура перед открытым мог затянуться до окончания передач для полуночников и появления сетки на телеэкране (что впрочем, Юру совершенно не смущало). Юра очень любил путешествовать как по делам своей фирмы, так и «на почве дайвинга». Мы подружились. От этого нескладного человека исходило ощущение доброты и открытости, а в умении выстраивать логические цепочки ему просто не было равных. Если он слишком увлекался, ему достаточно было только напомнить о его занудстве и моём истощающемся терпении, и Юра так же радостно умолкал, как только что говорил. Любую просьбу или деловое поручение он всегда выполнял безукоризненно, можно было ничего не проверять. К сожалению, в широких дайверских кругах Юра стал известен только после своей гибели, хотя, на мой взгляд, Юру можно было бы назвать действительно героем нашего времени. Это был единственный человек, бросивший вызов российским олигархам. Он вступил с ними в схватку и выиграл её. Произошло это во время финансового кризиса 1998 года. В конце июля этого года Борис Ельцин торжественно пообещал лечь на рельсы, если в стране произойдёт дефолт, а уже через несколько дней после этого обещания дефолт был объявлен. Я думаю, что на рельсы Ельцин всё-таки тихонько лёг где-нибудь в укромном месте, например на своём огороде в Барвихе. Просто этого никто не видел. Руководители же российских банков, не захотели ложиться ни на рельсы, ни на какое либо еще дорожное покрытие. По бедности своей, убогости и сиротству они просто отказались выплачивать деньги трудящимся. И однажды утром Юра, как и многие наши сограждане, получил официальное уведомление от нескольких банков, в которых лежали его доллары. Все они были приблизительно одного содержания и выглядели так: «Уважаемый господин Липский! К сожалению, наш банк не сможет вернуть Вам Ваши деньги в ближайшее время. Но обязуется вернуть их в полном объёме через пять лет в рублях по курсу ММВБ на текущий момент. Всего наилучшего. С уважением. Управляющий банком». Большинство людей, получив в этот момент такие письма, тяжело вздохнули и попрощались с деньгами. Только не Юра. Не долго думая, он напечатал ответные письма, зеркально повторявшие банковские депеши с той только разницей, что обращены они было к управляющему банком, а внизу стояла подпись господина Липского. Выглядели они так: «Уважаемый господин управляющий! К сожалению, я не смогу вернуть Вам Ваши деньги в ближайшее время. Но обязуюсь вернуть их в полном объёме через пять лет в рублях по курсу ММВБ на текущий момент. Всего наилучшего. С уважением. Юрий Липский». Что за абсурд, подумал каждый управляющий банком – мы ему должны, а не он нам. Наверное, какой-то ненормальный. Много нам всякого пишут. Но Юра знал, что делал. В этот день он улетал в Ганновер, а оттуда – в Сан-Марино (сразу после этого предстояли поездки в Египет, Коста-Рику, Кипр и Испанию). Сидя в самолёте компании Люфтганза (для поездок на этот раз Юра выбрал только западные компании), он попросил стюардессу принести ему несколько пар водолазных часов Citizen, представленных в каталоге Duty-free. На вопрос о форме оплаты широко улыбаясь протянул кредитную карту уважаемого российского банка. Общая стоимость покупки составила приблизительно 2000 долларов. Карту в самолёте не проверяли, поскольку для этого требуется телефонный дозвон. Деньги у Юры на счету были, и закона он не нарушал, а то, что банк отказывался выдавать ему наличные – это другой вопрос. Налетав за несколько дней десятки тысяч километров и накупив водолазных часов приблизительно на сумму банковского долга, Юра решил немного превысить её, так, самую малость, для возмещения морального ущерба. Моральный ущерб он оценил в пару тысяч долларов. Можно было оценить и выше, но Юра не хотел дразнить гусей. А кто знает нравы этих банковских работников? Придумают ещё какую-нибудь гадость. С точки зрения закона вопрос был кристально ясен и на первый же возмущённый звонок из банка по поводу возврата денег, Юра ласково и доходчиво объяснил, что деньги он обязательно вернёт, всё до копейки, через пять лет, в рублях по курсу ММВБ на текущий момент. – Неужели Вы не получали моего письма, оно ведь было послано с уведомлением о вручении и заверено у нотариуса? Поищите в Ваших бумагах. Но не волнуйтесь, копии у меня есть. Если же произошла какая-то ошибка, то я готов с удовольствием встретиться с Вами в суде. Ситуация для банка была абсолютно патовая. Какой там суд? Сами написали, что денег не вернут, да ещё и подпись поставили. Что же они могут требовать теперь от Юры? Кроме скандала и ещё одного позора добиться ничего не удастся. Разве что возмещения перерасходованных Юрой двух тысяч, которые они смогут получать только в виде алиментов непонятно какого размера, поскольку по документам Юра, вероятнее всего, числился безработным. И управляющие нескольких банков вынуждены были дружно поверить Юриному обещанию. А именно, через пять лет, в рублях по курсу ММВБ и т.д. и т.п. Юра провел эту операцию в основном, из любви к искусству. Он не бедствовал и эти деньги не были для него большими. Купленные по банковской карте часы он продал в Интернете, а несколько экземпляров подарил друзьям. Его часы Citizen, подаренные мне, до сих пор лежат у меня на столе, в память о том, как умный человек может выиграть сеанс одновременной игры у нескольких крупных мерзавцев сразу, причём, играючи и с улыбкой на лице. Его гибель, как гибель всякого героя, не была случайной. В дайвинге он предпочитал самое опасное – глубоководные погружения. Причём совсем не то, что обычно называется техническим дайвингом – с большим количеством баллонов и разных смесей. Он нырял с одним баллоном на глубины более 80 метров. Зачем ему это было нужно, я не знаю. Наверное, это был вызов судьбе, что-то вроде русской рулетки. Возможно, он хотел просчитать всё на свете и удачу тоже, точнее, границу, за которой она заканчивается. За месяц до гибели судьба посылала ему одно предупреждение за другим. Мы были на сафари, на острове Кокос. Сафари для Липского началось с того, что его личное снаряжение попросту не прилетело с самолётом, его удалось получить только на обратном пути (вместо Коста-Рики его багаж был отправлен в Бомбей). Кто-то явно хотел сохранить его жизнь, но Юра не был чувствителен к подобного рода знакам и арендовал снаряжение прямо на боте. Мысль о глубоководном погружении не оставляла его и в этом путешествии, хотя правила круиза запрещали подобные вещи категорически. Однажды, когда все участники сафари решили отправиться в экспедицию вглубь острова, Юра сообщил, что остаётся на корабле. Ему больше нравится нырять, чем ходить по земле. После того, как все ушли, Юра подготовил снаряжение и только собрался, было по-быстрому исчезнуть под водой, как оставшийся дежурным на корабле коста-риканский дайвмастер заметил его приготовления. Поскольку нырять в одиночку запрещено, то пришлось попросить того нырнуть вместе в качестве партнёра. Желание клиента превыше всего, и вскоре они оба исчезли в глубинах залива Иглесиас. Тем не менее, несмотря на бдительность своего напарника под водой Юре ничего не стоило потеряться и нырнуть на желанные 84 метра. Когда они поднялись на борт, дайвмастер извинился перед Юрой за то, что потерял его из виду, но его зоркий глаз индейца успел разглядеть цифру 84 на Юрином компьютере. О чём он и доложил начальнику круиза после того, как все вернулись с острова. Тот обратился к Юре за разъяснениями. В случае подтверждения обвинения Юра мог быть отстранён от погружений до конца поездки. Юра это понял и ответил, что свой компьютер он не брал (что было правдой – он брал мой), но плавал с часами. Следует пояснить разницу между компьютером и глубиномером в водолазных часах. В памяти компьютера хранятся все погружения (обычно до 200), глубиномер на часах сохраняет память только о глубине последнего погружения. Таким образом, при предъявлении компьютера правда выяснится очень быстро, а с часами ещё можно поработать, чем Юра и занялся. Он бодро ответил начальнику круиза, что дайвмастер что-то перепутал, и на самом деле он нырнул на нормальные законные тридцать семь метров и готов продемонстрировать доказательства минут через пятнадцать. После чего пошёл в каюту и отмерил тридцать семь метров верёвки, привязал часы и аккуратно спустил с борта. Для фиксации глубиномером цифры «тридцать семь» было достаточно и секунды. Юра для верности подёргал верёвку, ощутил приятную тяжесть часов и начал вытаскивать их обратно. Он медленно наматывал верёвку на локоть, как вдруг почувствовал, что часы ему не вытащить, они стали какими-то неподъёмными. А потом вдруг выразили желание уплыть куда-то в сторону. Дело в том, что судьба подарила ему возможность участвовать в глубоководной рыбалке и, возможно, на голубого марлина. Правда рыбалка была короткой. Этот марлин (а может и дайвмастер злой!) вскоре перекусил верёвку и уплыл восвояси, став сам того не зная живой рекламой водолазных часов. Надо ли говорить, что часы были всё из той же легендарной Citizen –коллекции. Вещественное доказательство исчезло, а вместе с ним и доказательство Юриной правоты. Оставшиеся несколько дней он не нырял, а сидел в кают-компании за привычными вычислениями. Кажется, это он тогда рассчитал, что при снижении средней скорости судна всего на один узел расходы на топливо уменьшаются не в прямой пропорции, а почти в геометрической. Наверное, из него получился бы неплохой судовладелец. Назад мы летели, конечно, вместе, но только до Амстердама. Дальше мне нужно было лететь в Петербург, а ему в Москву. В Амстердаме он купил большую упаковку презервативов, на которой было написано, что каждый из них способен выдержать вес в шестнадцать килограммов. Юра признался, что ещё не знает, зачем они ему могут понадобиться в таком качестве, но вещь явно стоящая и цена хорошая, а у нас таких не продают. Мы расстались с ним в Ширполе и последнее логическое построение, которое я слышал от Юры, было обращено к работникам этого амстердамского аэропорта. Он доказывал им, что индейское копье, купленное в Коста-Рике, вовсе не является холодным оружием. Это скорее оружие метательное и оно вовсе не пригодно для манипуляций в ограниченном пространстве вообще и в салоне самолета в частности. Конечно, он их убедил, причем на чистом русском языке. Через несколько недель я узнал, что он погиб. Первое, что мне захотелось сделать при этом известии – это поставить за него свечу в церкви. Это единственное, чем я смог помочь ему. Появившиеся в Интернете и в дайверской прессе дебильные рассуждения о Юриной неопытности и некомпетентности ничего, кроме тошноты не вызывали. И я промолчал. Юра и сам не стал бы спорить с дураками. А утонул он на Красном море, в Дахабе, погрузившись на сто десять метров в известном местечке под названием Blue Hole. Судя по всему, он все-таки нашел тот предел, за которым его расчеты и железная логика уже не действовали http://ndl-global.com/ndlblog/blog/170.html