Трудо вые будни оперативника

Вчера звонил другу. Слово за слово ... друг чота, ни с того ни с сего, вспомнил, как мы с ним работали оперативниками и с ехидцей ко мне: - А помнишь, как ты бегал? - Ха! Еще бы не помнить! Я, после того, как из армии демобилизовался, на работу устроился в родной колхоз. Это был как раз тот период, когда моя должность, в переводе на немецкий язык, называлась: группенфюрер югенд КРС. Впрочем, я про это уже рассказывал. Так вот, этот самый КРС на лето выгоняли в степь, где для него был построен специальный „летний лагерь“. Доярок туда возили на бортовом "газончике" под полным апломба названием „Такси“. Я же, будучи спорцменом, преодолевал расстояние до летнего лагеря исключительно бегом. А так как мы в то время еще коммунизм строили, то ежеутренняя подача сводок о среднесуточном надое молока на одну фуражную корову, о количестве вспаханных гектаров мягкой пахоты и намолоте зерна была святой обязанностью работников, имевших отношениe к оперативному учету, поэтому я нисколько не кривил душой, когда говорил, что работаю „оперативником“. Утренняя дойка заканчивалась в шесть утра, а сводку надо было подать до семи часов, поэтому я с утреца пораньше несся аки конь молодой до летнего лагеря, записывал оперативные данные и тем же макаром бежал обратно до деревни, то есть в контору. Постепенно все привыкли к моим чудачествам и уже не напрягались при виде бегущего в трусах и майке мужика … Но вот первое утро в летнем лагере я запомнил на всю жизнь. В общем, как говорится, первый раз в первый класс… Подскочил с утра, плеснул в лицо водой, натянул трусы спортивные и алга, в смысле - вперед! Расстояние до лагеря было так себе – пять, пять с половиной километров. Для такого молодого лося, каким в то время был я, плевое дело. А бежать по степи летом с утра одно удовольствие: солнышко светит, жаворонки в небе сверестят … а запахи …. лепота одним словом! Бегу … настроение отличное … Бегу … и не подозреваю, что в лагере летнем кипиш недецкий поднялся! Степь же кругом. Видимость километров десять окрест. Доят себе бабы коров спокойненько, доят … и вдруг видят, что из деревни, что есть сил бежит мужик в трусах. Я не знаю, какие мысли родились в их головах, и какой алгоритм действий ими руководил, но действовали они слаженно. Когда я добежал до места дислокации своей бригады, меня встретил плотно, плечом к плечу, сомкнутый отряд доярок, готовых к самому худшему. А доярки у нас все были ни фига телом не обиженные. Ну, это и понятно. Потаскай-ка 50-килограммовые мешки с комбиркомом. Для этого истинно богатырское здоровье надобно. Стоят такие ... лица у всех суровые. У кого тяпка в руках, которой гавно(пардон за пафосное слово) из под коров выгребают, у кого вилы ... Минин с Пожарским таких без раздумий в ополчение бы взяли. В общем, помните же, как у классика: - Есть женщины в русских селеньях! Я же, ни ухом ни рылом, радостный такой: - Здрассьте, бабоньки! И шасть в пристройку, в которой была оборудована комнатушка для учетчиков. Те за мной … сгрудились в дверях. Глаза у всех недобрые какие-то: - Ну?! - Чо, ну? - не понял я. - Ты чо бежал-то, падлюка? Это тетя Лида спросила – моя тетка двоюродная. Интонация, с которой тетя Лида произнесла эту "падлюку", не предвещала ничего хорошего. У меня от ее слов аж мороз по коже: - Ну дык … за сводкой, – объясняю, стараясь не терять самообладания. - Так а бежал-то чо? – уже как-то вкрадчиво переспросила тетя Лида. - Ну, я это … спорт же … - не скрою, растерялся я. - Спорт? - Ничего не понимая, доярки смотрели друг на друга охреневшими взглядами. - Споорт?! Вдруг вижу, как эти десять бабонек одновременно набирают воздуха в свои объемные груди … - Спооорттт, бл….?! Mы, бл ... тут, бл... чуть, бл... И тут я сверхъестественным чутьём, как тот Пашa Эмильевич, понял, что, наверное, меня сейчас будут бить. И возможно этими самыми тяпками, которыми гавно чистят. Блин! А на мне из одежды тока трусы. Я как-то сразу себя неуютно почувствовал. И беззащитно. Стою ... непринужденно руками пах прикрываю, чтоб какая-нить фурия в горячке не оттяпалa тяпкой самое дорогое! Улыбаюсь изо всех сил, мол, бабоньки, вы чо? И тут кэээк началось! Мама дорогая! Не, бить не били, но слова летали такие, аж воздух звенел. A так как лексикон разъяренных доярок мало чем отличается от лексикона командира стройбата, то мне, собственно, вам и рассказать нечего. В общем, высказали они мне все, что обо мне думают. B десять глоток, не стесняясь моего юного возраста. Я потом ихний мат еще дня три из ушей выковыривал. Не, вот что касается меня, так я как-то сразу понял и зарубил себе на носу: доярки - существа нежные и ранимыe, с тонкой душевной организацией. Помню еще, что вдохновленный их велеречивыми оборотами, обратно до деревни я добежал чуть ли не в два раза быстрее. Но самый главный вывод, который я сделал: нельзя улыбаться разгневанным женщинам. Потому как это грозит последствиями самыми непредсказуемыми.