Две песни Секунды

Начну очень издалека. Со знакомства с мало кому известным композитором.

Это композитор еврейско-украинского происхождения по имени Шолом Секунда. Он появился на свет в Российской империи, в городе Александрии, в подростковом возрасте вместе с родителями эмигрировал, жил и работал в США, сделал себе имя как театральный композитор. В 1927 году состоялась постановка его мюзикла «Еврейская девушка». Мелодия прозвучавшей в нём песни «А идише мейделе», покажется вам знакомой. Специалисты утверждают, что она один в один совпадает с «Москвой златоглавой» ("Конфетки-бараночки..."). Я абсолютно ни разу не специалист, так что судите сами: Спойлер Собственно рассказать я хотел историю другой его песни, но чтоб закончить с конфетками-бараночками, добавлю, что слова этой, популярной вначале в среде русской эмиграции, а затем с 80-х годов и в современной России песни были написаны (с некоторой степенью вероятности) жемчужным магнатом Леонардом Розенталем, для его жены, певицы, уроженицы Одессы Мары Гри (она же Мария Владимировна Гринберг). По крайней мере до нашего времени дошла запись датированная 1942 годом. Если есть желание вспомнить как звучит эта песня можете легко найти ее в исполнении Камбуровой, или Кадышевой, или Бабкиной, или даже Киркорова... Теперь, когда Шолом Секунда, вошел в число известных вам композиторов, хочу пересказать историю еще одной его песни. Как уже упомянуто, он был достаточно популярным театральным композитором. Ну настолько, насколько Бродвейские шоу можно называть театром. Впрочем, почему бы и нет. В 1932 году Секунда оказался одним из соавторов мюзикла, который на идише назывался «Можно было бы жить, да не дают», а на английском «Если бы я мог». Постановка состоялась в Бруклинском Rolland Theater, но успеха не снискала, еле-еле удавалось отбить затраты. После первого сезона спектакль сняли, и он так бы и канул в Лету, если б не песня из спектакля, которую спел уроженец белоруссии Аарон Лебедефф. Песню отдельно записали на пластинку, звучала она в ночных клубах Нью-Йорка. Песня на идише обратила на себя внимание деятелей американской музыкальной индустрии. Однажды её исполнение двумя темнокожими музыкантами довелось услышать Сэмми Кану. Кан увидел в мелодии потенциал, единственное, что надо было, это написать английский текст и поменять аранжировку. С его подачи права на песню были выкуплены братьями Кэмментс, с которым сотрудничал музыкант. Кан сочинил для песни английские слова в соавторстве с Саулом Чаплином. Во многих источниках растиражирован факт, что Секунда и Джейкобс (автор пьесы) расстались с правами на песню за смешную сумму в 30 или в 50 долларов. Запомните эту величину. В английском тексте авторы сохранили название и хит фразу оригинала на идише - Bei Mir Bist Du Schon, содержание текста на английском языке соответствовало оригиналу. Англоязычная версия снискала популярность в исполнении трио сестер Клэр, которые в 1937 году ещё были начинающими исполнительницами. Считается, что именно эта песня принесла им первый успех. Спойлер От сестринского трио эту композицию подхватил дуэт сестер Бэрри – они же Клара и Мина Бегельман, певицы еврейского происхождения запели на понятном им языке. Спойлер Если у вас хватило терпения прослушать хотя бы первую минуту песни, вероятно вы уже поняли откуда мелодия вам знакома. Запись в исполнении знаменитой Эллы Фицджеральд облетела весь мир. Спойлер На французском её пел Лео Марьяне. Определенную популярность национальная версия на немецком языке обрела в нацистской Германии, где её сочли народной. Когда выяснилось, что на самом деле её написали евреи, песню запретили. Запись немецкого варианта известна в исполнении шведки по происхождению Сары Леандер. Спойлер К этому моменту праводержатели заработали на этой композиции в сто тысяч раз больше, чем заплатили – 3 миллиона. Справедливости ради заметим, что в 60-х годах права на песню вновь были переданы её создателям. Дошла она и до СССР. Но это начало другой истории. В 1940 году, учащемуся ленинградской школы 242 Паше Гандельману исполнилось 16 лет. Конец 30-х и начало 40-х время героическое. Снимались героические фильмы, пелись героические песни, советских мальчишек вдохновляла романтика морей и приключений. Это повлияло и на шлягеры - уличные песни того времени. Павел Моисеевич Гандельман, полковник, военврач, так вспоминал о том времени: «Ни в каком Кейптауне, тем более в его кабаках, я тогда даже во снах не бывал! Но всюду звучали шлягеры на подобные темы: «Девушка из маленькой таверны», «В таинственном шумном Сайгоне», они возникали ниоткуда, никто не знал их авторов, но пели их все». Вдохновившись ходившими «в народе» песнями, он загорелся идеей написать нечто подобное, сочинял куплеты прямо во время уроков, а на переменах зачитывал друзьям-одноклассникам, получал одобрение или выслушивал критику, вместе со сверстниками правил и переписывал фрагменты. Так родился текст песни, которую мы знаем под названием «В Кейптаунском порту». В моей юности первый куплет звучал так «В Кейптаунском порту, С пробоиной в борту, «Жанетта» поправляла такелаж, но прежде, чем уйти в далекие пути, на землю был отпущен экипаж». Если Вас смутило то, что имея в борту судна дыру экипаж занялся поправкой такелажа, замечу, что слова песни переписывались и перевирались. В частности в варианте Паши там было В Кейптаунском поpту С какао на боpту "Жанетта" попpавляла такелаж. Но пpежде, чем идти В далекие пути, На беpег был отпущен экипаж. Недостаточно романтично. Есть в часто исполняемых сегодня версиях и другие, более серьёзные расхождения с первоисточником и по тексту и по сюжету. В тексте Гандельмана, опубликованном в архиве радио «Русские песни», упоминался один из источников вдохновения - писатель Жюль Верн, а кроме Кейптауна фигурировал город Сидней. «Бедная «Жанетта» подвергалась такой радикальной обработке, что иногда ее трудно было узнать…Сюжетная канва, конечно, сохранялась, но за ее пределами у разных соавторов рождались вдохновенные фантазии. Скажем, наиболее привлекательной рекламой таверны «Кэт» оказалось то обстоятельство, что там «юбки узкие трещат по швам»; исход схватки в таверне живописался с точностью «до наоборот»,- рассказывал Павел Гандельман о судьбе своего текста. Умер Павел Моисеевич в 2012 году. Но если стихами Павел занимался серьезно, посещал соответствующий кружок, написал кроме "Жанетты" еще несколько песен (не получивших популярности), то с музыкой он так плотно не дружил. И не мудрствуя лукаво взял в качестве мелодии уже получившую популярность песню. Тем более, что она была уже записана в инструментальном варианте оркестром Якова Скоморовского под названием "Моя красавица". У кого доступен Яндекс-музыка, может найти. Кстати известны, как минимум, ещё три версии текста, датированные 1940 годом, одна из них так и называется «Моя красавица». Из воспоминаний Павла Гандельмана следует, что именно эту версию он услышал в исполнении Леонида Утесова и стал на неё писать свою «Жанетту». Текст представляет собой описание девушки, и содержит строки «У ней походочка, как в море лодочка». Впоследствии, очевидно, в результате «народных» переработок эта строчка интегрировалась в сюжет, придуманный Гандельманом. Утесов на этот мотив пел и пародийную песню Барон фон дер Пшик. Спойлер Есть свидетельства, что Утесов был и первым исполнителем одной из вариаций содержащей колоритное обращение «Товарищ бабушка». «Старушка не спеша Дорожку перешла, Ее остановил милицанер: «Товарищ бабушка, меня не слушали, Закон нарушили, платите штраф!» К сожалению запись этого варианта не сохранилась. Но есть версия Людмилы Петрушевской Спойлер Ну а "В Кейптаунском порту" зажила своей жизнью. Кто только ее не исполнял (это не считая того, что песня звучала под гитару и без в каждом дворе). Вот к примеру не совсем стандартное исполнение Аркадия Северного Спойлер Думаю Вы и сами можете набросать кучу вариантов. Попала песня и в художественный фильм ("развлечения для старичков" Андрея Разумовского), где вариацию на ее тему исполнил Станислав Чекан. Спойлер Короче Шлягер Века (сборная солянка от Псоя Короленко - рекомендую).