Последняя воля

На гражданской панихиде в Доме кино из репродукторов, затянутых красными полотнищами и траурным крепом, слышались несообразные тяжкому ритуалу похорон песни Марка Бернеса. Четыре песни, только четыре – они звучали непрестанно, повторялись настойчиво, словно что-то внушали нам, были завещанием, выражением последней воли. Это и была его последняя воля. Распорядительный и точный, как всегда, не вдаваясь в излишние объяснения, он, уже не поднимавшийся с больничной кровати, попросил своих близких съездить на студию звукозаписи, найти там оператора. Продиктовал названия песен, которые следует записать на кассету. В больницу привезли ему выполненную запись. Он прослушал пленку с обычным для него вниманием и с необыкновенным мужеством, ничем не выдавая мучительного сознания, что присутствует на собственных похоронах. Он выразил удовлетворение качеством записи. И выбор песен был, по его мнению, единственно верным. Четыре песни – по его воле они исполнялись в последний раз: «Я люблю тебя, жизнь», «Журавли», «Три года ты мне снилась», «Романс Рощина» («Почему ты мне не встретилась…»).